В городе хватало юношей – моих ровесников, которых я знала всю жизнь, но никогда не задумывалась о том, каково это – поймать их взгляд, полный счастья и искрящийся желанием. Я никогда не представляла, как гуляю с ними под луной и целуюсь за школой. Не могла даже вообразить, что почувствую, если кто-то подарит мне цветок, кольцо… свое сердце.
Я всегда думала, что мы с Ребеккой переживем все это вместе. Найдем кавалеров, будем хихикать, обсуждая свои первые поцелуи, празднуя помолвку. Знать, что она ушла вперед без меня, было неожиданно больно. Мысль об этом вонзалась под ребро, точно нож, причиняя страдания на каждом вдохе.
– Это… чудесно, – услышала я собственные слова будто со стороны, вернувшись в настоящее, на кухню, к лучшей подруге, которой ни капли не завидовала.
– Да, – согласилась Ребекка, едва не сияя от радости. – И… есть еще кое-что. Я… я даже не знаю, как об этом сказать. Сэмюэлю я еще не говорила… Хотела, чтобы ты узнала первой. Ты для меня не просто подруга, Эллери. Я всегда считала тебя почти сестрой, понимаешь?
– Конечно. – Я сжала ее руку. Она дрожала.
– Я… – Ребекка закусила губу, улыбаясь. – Я беременна.
– Беременна, – повторила я, не забыв понизить голос, несмотря на свое изумление. – Ты носишь ребенка?
Она хихикнула:
– Надеюсь. Кого же еще? Я… Я не думала, что все выйдет вот так. Думала, что подожду до свадьбы, но Сэм… Он просто… Он такой…
Ее щеки ярко порозовели, и я подняла руку, останавливая ее жестом, пока она не вывалила на меня все.
– Подробности мне знать не обязательно, – заверила я ее.
Ребекка снова рассмеялась:
– Разумеется.
– Но… Ты ведь скажешь ему? И скоро?
Она кивнула:
– Вообще-то я надеялась, что ты мне поможешь… Я просто очень волнуюсь.
– Волнуешься? Он же тебя любит.
Ребекка посмотрела мне в глаза и улыбнулась.
– Я знаю. Просто… Это такое большое событие. Мы с ним еще не обсуждали никакие… большие события. Я думала, что он сделает мне предложение после сбора урожая, но теперь… – Она взволнованно переплела пальцы. – Я просто хочу, чтобы он обрадовался, вот и все. Все-таки это очень неожиданно.
– Но если… Вы уже… – Я смущенно умолкла. – Не может же он не думать о следующем шаге?
Мне самой стало противно от того, как небрежно я об этом упомянула. Это был не просто шаг, не просто короткий отрезок пути. Сэм и Ребекка ушли далеко вперед, оставив меня позади, и мне казалось, что между нами пролегло множество миль. Они вместе отправились в таинственную неизвестность, а я застряла на прежнем месте совсем одна.
Я покосилась на ее живот. Фартук закрывал перёд платья, и я не могла понять, то ли она просто бережет одежду, то ли пытается скрыть живот.
– Давно уже?
Она пожала плечами:
– Нет. Я сама заметила всего пару дней назад. Думала, месячные просто запаздывают, но я чувствую себя по-другому, понимаешь?
Я не понимала. И в глубине души боялась, что никогда не пойму.
– Ты ведь никому не расскажешь, правда, Эллери? Конечно, нет. Знаю, что не расскажешь, – продолжала она. Фразы поспешно срывались с ее губ, спотыкаясь друг о друга.
– Ни за что не расскажу, – пообещала я. – Но вот тебе точно нужно поговорить с Сэмом, и как можно скорее. Такой секрет не получится вечно прятать под фартуком.
Она закивала, а из соседней комнаты донесся взрыв смеха. Старшие женщины продолжали шить и сплетничать, не догадываясь о том, какой скандал сейчас разворачивался прямо на пасторской кухне.
– Только подумай, – счастливо вздохнула Ребекка. – Следующее одеяло сошьют для меня. – Она поцеловала меня в щеку и направилась в гостиную, оставив мне ряды чашек, которые нужно было убрать в шкаф.
На двери магазина появилась вывеска, прибитая двумя гвоздиками. От затянувшейся жары края листка завернулись, закрывая текст. Мы добрели до магазина по пыльной дороге. Мерри несла нашу швейную коробку под мышкой, а мама перечитывала список покупок.
Когда мы вышли из пасторского дома, она заверила нас, что нам нужно совсем немного. Мама всегда старалась убить двух зайцев. Сейди первая взлетела по лестнице, встала на цыпочки и разгладила помятый листок.