— Юнги-хён, добавь сексу! — взвыл бухенький Хосок, и дурашливо ткнул того в пах Чонгуку. — А то малой совсем заскучал!
Вокруг буянили развеселые товарищи, под ногами кололись крошки от снэков, а у Чонгука комната перед глазами расплывалась от вида блядских губ около члена. Вот бы схватить хёна за тёмные пряди, притереть, размазать мягкий рот по бугру, скрытому длинной полой майки. Чонгук ужасался собственным мыслям и не мог перестать думать.
Развеселившийся Шуга не понял, какая угроза над ним нависла. Он удобненько сел на пятки, и вот уже ступня с наполовину снятым носком нашла себе место на его бедре. Ладони пробежались по серой мягкой ткани от колена до лодыжки, задрали штанину и сжались на выпуклой икроножной мышце. Чертов слоу-мо. Медленная раскадровка фильма, в котором непривычно улыбчивый хён медленно провёл вниз по ноге, проследил плавными движениями вены и сухожилия. Не поленился найти каждую, довел их, исследуя, до ступни. И только после этого снял носок.
Чонгуку казалось, что кожа горела там, где прошлись прохладные пальцы. Это не смешно, это больше похоже на катастрофу.
— Хё-ё-ён… — прошептал он в прострации, выстонал, вымучил несколько букв.
Острый взгляд из-под ресниц скользнул тенью, оббежал с головы до ног. Его считали за пять секунд. И это было позорно. Чонгук рвано дышал, вздохи качали грудь, как кузнечные меха. Щеки полыхали смуглым румянцем. Он был возбужденным, выглядел предвкушающе готовым к жаркому отменному сексу.
Чонгук отвернулся, дернув ногу обратно. Господи, не подведи, думал он, пусть Шуга-хён подумает, что ему жарко и чуть-чуть стыдно от дурацкого конкурса.
Юнги давно отпустил его ногу, но ошарашенный парень долго не мог продохнуть впечатления. Тот вечер быстро закончился, и потом, сидя в комнате, уткнувшись лицом в ладони, Чонгук вспоминал, не показались ли ему в том жарком аду любопытные взгляды Хосока и сочувствующие Тэхена.
========== 4 ==========
Комментарий к 4
Телеграм-канал по Юнгукам:
https://t.me/qfbts_yoonkook
Чонгук больше не хотел играть в глупые игры. Тот вечер перемкнул какие-то клеммы в голове, и он проводил дни в борьбе с собой. Стоило им пересечься по работе или дома, каждая минута тратилась на сопротивление желанию рассматривать хёна часто, жадно, пристально.
То, как задумчиво Юнги-хён хмурил брови перед тем, как что-то сказать, как медленно проходился рукой по мягким волосам, углубленный в свои мысли — все выносило Чонгука в параллельную вселенную. Шуга-хён был всё такой же серьезный, малообщительный, маленький мужик, но ему виделись бледные персиковые губы, нежные скулы, странная редкая улыбка. Белая мягкая шея в вырезе рубашки, родинка под кадыком, маленькое ушко каждый день доводили до мини-инфаркта. А руки… Эти бледные аристократические руки, трепетные длинные пальцы — Чонгук полыхал и сгорал каждый долбаный день.
Хён не замечал, успешно игнорировал, пускал по боку неистовые взгляды «мальца», и он был только рад. Мыслей было ноль. Что дальше делать? Как развидеть нежную, девичью красоту дерзкого сурового рэпера, как вернуть мозги на место и прекратить каждый день сходить с ума?
Стыдно признаться, но Чонгук в своем сумасшествии дошел до натурального, грандиозного дна. Ванна стала его прибежищем. Кончая каждый вечер в собственную руку, ловил неистовые всполохи удовольствия и зажимал ладонью стоны и всхлипы, перемежающиеся с низким, терпким «хё-ё-ён». Под веками дрожали картины чужих рук, ласкающих его ногу, склонившегося к паху лица с нежным, горячим румянцем. Эти картины мучили его и ночами: переливались под веками и вставали тенями по углам, когда Чонгук, устав призывать сон, молча пялился в темень стен.
В какой-то момент Чонгук ясно и чётко понял — он не один грешник в их общаге. Соучастником преступления пойдет и Ви-хён, жарко и внимательно рассматривающий Хосока, припаливающий каждое его движение и улыбку. И это было бы очень смешно, если бы не было так ужасно. Суровые дерзкие рэперы, низкие хриплые голоса. Маленькие узкие хёны и здоровые мужикастые младшие. Мир явно свернул не туда.
========== 5 ==========
Очередной скучный вечер. Парни развалились по диванам и креслам, уныло тыкая в гаджеты и листая книги. Но Чонгуку не скучно. Они с Тэхеном забились в угол гостиной с бутылками соджу и одной на двоих непроизнесенной вслух проблемой. Вечно занятый Юнги-хён редко появлялся в общей комнате, и теперь, когда он был тут, так сладко было разглядывать его сквозь пьяное марево алкоголя. Бледная кожа, темные волосы, чувственные губы. Ох, Шуга, ох…
Тэхен вскинул голову, хмыкнул и налил по новой.
— Пей и молчи, дурень…
— Я что, это вслух сказал?
— Буквально простонал… — шепнул ему старший товарищ, повел плечом, разминаясь, и тоже оглянулся.
Оба маленьких хёна сбились в один нежный комок, спаялись на диване ногами и бедрами, впечатались плечами, разглядывая что-то в телефоне, и не оторваться от них. Невозможно не рассматривать, не облизывать взглядами. Шуга специально, как будто знал, чем подразнить, задумчиво трогал свое лицо, касался губ. Этими самыми пальцами, да по этим самым губам…
— Неужели он ничего не замечает? — застонал хорошо пьяный макне и под шиканье Тэхена позволил себе размечтаться. Как он кусает, вылизывает чёртов маленький рот, а суровый хён молчит, дрожит и дышит в поцелуй.
Опасные, опасные фантазии…
— Что это младшие пьют в одиночку, а нам не наливают? — возмутился кто-то в комнате.
А дальше у Чонгука все события пронеслись, как в быстрой перемотке: кто-то сбегал за добавкой и закуской, кто-то притащил мешок для фантов, и вечер покатился по известному сценарию. Много алкоголя, много шума, много веселья. И игры на желание.
— М-м-м-м-м, вкусно! — орал басом Ви-хён, кажется, седьмой раз склонившись над мусорным ведром.
— Дыши глубже! — чирикал над другом Чимин.
— Ему достался неудачный фант! Меня бы стошнило! — ржал над ним чайкой зловредный Хоби-хён.
— Иди-и-и-е-ти-и-и на хе-е-ер, я ка-а-аже-е-ется на-а-аклю-ю-юка-а-ался! — выл в пол Джин, не поднявшийся после серии отжиманий и залповых снарядов рюмок соджу.
Намджун-хён ухахатывался и тряс мешком, в котором было много, ещё много фантов.
Вечер явно перестал быть томным. На беду Чонгука.
Во что он продул, пьяный мозг предпочел забыть, но фант, попавшийся в руку в темноте мешка, Чонгук никогда не забудет.
«Поцеловать соседа слева», — восторженный ужас, а, может, ужасный восторг накатил со скоростью экспресса.
— Кто? Кто, блядь придумывает эти задания? — этот самый ужас-восторг вырвался тихими словами, стоном, дыханием, пока растерявшийся Чонгук, повернувшись, рассматривал сидящего слева Шугу.
Кто-то ржал, кто-то хлопал Чонгука по плечу и понукал приблизиться поближе к хёну, но острый задумчивый взгляд напротив, сначала вспорол сомнением, а потом смирившийся, прикрытый тяжелыми веками, толкнул решимостью.