Из комнаты, где переодевались парни доносился гневный гул голосов. Периодически что-то падало, гремело, как будто кто-то пинал коробки.
— Да что ж там такое… — вздохнул тихо Чонгук, встал, походил. Еще немного, и у него случится обширный инфаркт.
Наконец, оба хёна нарисовались на пороге. Липкая, густая тишина залилась Чонгуку в уши.
Он моргнул. Не помогло. Зажмурил глаза. Не помогло. Воздух сипло заходил по трахее, а выдохнуть было просто невозможно. Он растерянно хлопнул себя по груди. Сейчас грудная клетка разорвется, и глупое, трепещущее сердце выскочит прямо к стройным ножкам хёна. Это даже хуже, чем катастрофа. Это ураган Катрина в США, цунами в Индонезии и двенадцатибальный шторм в Тихом океане. Чонгука поволокло, потащило, закрутило в водовороте под пудовым, жарким взглядом искусно накрашенных глаз.
Не пронесло. Его не пронесло.
Черные туфельки. Плотные черные чулки до бедер, нескромно облегающие ровные, стройные ножки. Розовый бант на краю чулков.
Пиздец.
Гук влип взглядом в эти сраные банты. И еле оторвался, только для того, чтобы дальше влепиться в белую гладкую кожу ляшек. Их совсем не прикрывала короткая черная юбка с розовым пушистым подолом. Она, собственно, еле прикрывала и совсем не женский пах.
— У-у-уф-ф-ф-ф, блядь… — потерянно выдохнул Чонгук, мигом вспотев. Да что же это такое? Ему не выжить. Просто нет. Чонгук даже не понял, то ли его сверху алкоголя еще раз нахлобучило, то ли он с грохотом протрезвел и теперь можно заливаться по новой. Пульс долбил в ушах, а он еще взгляд выше талии не поднял. Ему уже плохо.
Гук переступил ослабевшими ногами и повел глазами дальше.
Плотный корсет на тонкой талии, розовая шнуровка на груди. Хёну соорудили грудь. У хёна вполне себе выпуклая грудь под жесткими чашечками лифа. Чертовщина, морок, взвыл про себя Чонгук. И кто вообще разрешил хену открывать свои плечи и ключицы? Они бледнели нежными росчерками над резным корсетом. А еще выше, черный чокер с кольцом — плотно обхватывал белую точеную шею. И что это на голове? Ушки? У lil meow Шуги на голове были черно-розовые ушки.
Чонгук с размаху взмыл в небеса.
Он еще раз глотнул, прокашлялся и, наконец-то глянул на лицо хёна. На гневное, сердитое лицо бурчливого хёна. Тот смотрел, словно впивался буром. А потом обнаженной гибкой рукой нащупал сзади длинный кошачий хвост и рьяно начал им крутить. Чонгук получил злющий намек, тут же очухался и отвел взгляд в сторону.
Шум комнаты в момент навалился на него. Стоны, смех, бурные обсуждения кипели, обтекая Чонгука и стоящего рядом Тэхена. Замершего статуей Тэхена.
— Эй, Ви-хён, ты чего там замер? — хрипло каркнул Гук и проследил взгляд старшего. Гомон мужских голосов опять катнулся куда-то в сторону. Недалеко от Шуги таким же порнушным миражем, но уже в костюме зайчика замер Хоби-хён.
— Это пиздец… Бедные мы, — зашептал он бессознательно.
Чонгук завис на Хоби-хёне и даже не заметил колючий, тяжелый взгляд из-под кошачьих ушей.
========== 8 ==========
Комментарий к 8
Телеграм-канал по Юнгукам:
https://t.me/qfbts_yoonkook
— Гори в аду тот, кто придумал надеть эти костюмы… — донесся до Чонгука сдавленный басовитый рокот, и он очухался, напоследок похлопав глазами - надо же как-то сморгнуть неожиданную эротику. Тэхён, судя по тому, что совсем не сбавил голос, все еще пребывал в другом измерении.
Он стукнул того в бок. Ноль реакции. Еще раз стукнул, вложив в кулак побольше силы. Бесполезно, тот не реагировал, словно хищник облизывал взглядом своего порнушного зайчика, мол только попадись мне, и оближу уже не взглядом. Красные пятна возбужденного румянца цвели на его твердых щеках. Такое чувство, что у Ви вместо головы чайник — булькал кипятком так, что срывало крышку. И Чонгук его прекрасно понимал. Хосоки с ног до головы весь такой сногсшибательный, от длинных крепких ног в колготках в сетку до заячьих ушей.
— И, о-о-о-о-ох, что это у него? Неужели заячий хвостик?
— Ты безнадежен… — Чонгук закатил глаза.
На лице Хоби-хёна было написано, что он в шаге от того, чтобы убивать. И если бы Тэхен хоть раз поднял голову выше банта на его шее, перестав разглядывать узкие бедра в черных кожаных шортах и смуглый пресс под белым кроп-топом, он бы давно это понял. Чонгук был более чем уверен, что Тэхену первому и прилетит. Поэтому он попытался еще растормошить его — провел серию джебов, шутя проходясь кулаками по бокам. Но поймал злющий взгляд из-под заячьих ушей, покраснел и отошел.
Грохот и вой в комнате достигли небывалых децибел, Шугу уже затрепал бешено радующийся Чимин, а Хоби-хен устал отбивать руки Намджуна от своего хвоста. Он то и дело поправлял падающие кожаные лямочки и орал благим матом:
— Заткнитесь и перестаньте распускать руки! Иначе сегодня настанет последний день вашей жизни!
Возмущения Юнги-хена в этом гвалте даже не было слышно, он что-то шипел, пытаясь отпинаться ногой в чулке от ржущего Чимина.
Как будто гейскую порнуху снимали в антураже борделя. Тэхен нашел взглядом Чонгука и посмотрел, вложив в безмолвный посыл все свое отчаяние. Как будто над ним побежала красная электронная строка с одним словом «помогите».
— Ох, Ви-хён, я с тобой в одной лодке, которая со всего маху идет ко дну… — хохотнул невесело Чонгук, потрепав того за плечо.
Переодетых парней, тем временем, затянули на середину комнаты, и следующий раунд игры они должны были провести в костюмах. Все расселись в круг. Чонгук пытался смотреть куда угодно: на игровое поле, на мемберов, на такую знакомую обстановку гостиной, но взгляд, как магнитом тянуло обратно к хёну. Тот, как назло, сел напротив Гука, чисто по-мужски, ягодицами на пятки, разведя колени. Этакий японский самурай в чулках и в юбке.
— Господи Боже, смилуйся… — пробормотал он, в тысячный раз представляя, что скрывалось под пышным коротким подолом меж разведенных бедер. Член рванул ширинку джинс, и Чонгук незаметно попытался спрятать его за длинной полой майки.
Младшие-лайн предсказуемо отвалились на первом же круге игры. Кто еще бы помнил, во что они играли. Тэхен, откинувшись на локти, тут же завис, разглядывая торчащие, натертые шелковой тканью соски Хосока, обнаженные нежные локти и твердый живот. Хоби-хён подуспокоился и, на удивление, терпеливо сносил душные взгляды Тэхена. И смотрел в ответ, безуспешно пытаясь поймать Тэхена глаза в глаза.
— Да подними же ты их! — зашипел ему Чонгук и ещё раз двинул в бок.
Но сам он был не лучше. Розовые банты, молочная кожа выше края чулков, точёные плечи и острые ключицы манили своей близостью и мнимой доступностью. Чонгук валялся на полу, словно выжатая после уборки тряпка, пялился на порнушного Шугу-хёна и мечтал. На этой белой атласной коже, думал он, алыми розами цвели бы засосы. Провести бы языком по кадыку, слизывая запах тонкой кожи, потянуть зубами кольцо на чокере, проложить цепочку поцелуев по краю узкой челюсти. Скользнуть губами по мягким влажным губам…