Но сыроватые дровишки все никак не хотели разгораться. А бумаги, бересты или бутылки с бензином тут не было.
Хуже всего то, что минуты через три непрерывного нажатия на кнопку огонек стал заметно меньше. Кончается горючее?
Я поднялась из изящного приседа и быстрым, абсолютно не аристократическим движением заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста. Дрова сырые, такие быстро не разгораются. Можно, конечно, настругать ножом полоски коры. И лучинок из поленьев наделать. Но это все непредсказуемо — судя по цвету коры, древесина тут была неземного происхождения. И кто его знает, когда она разгорится…
Я оглянулась, и взгляд упал на коробку с тканью. Если натуральная, будет гореть хорошо. Если искусственная — похуже. Но все равно гореть будет.
А главное, ткань занимается очень быстро…
Минут через десять полено, под бок которого я положила тонко нарезанные полоски ткани, заполыхало. Дальше все пошло по накатанной — сверху домиком я навалила остальные поленья, установила над костром жаровню, раскидала по ней мясо. И отправилась шить себе наряд, ещё одну конструкцию из саронгов.
Когда над полянкой появился громадный, искристо сиявший горуд, я даже не удивилась. Мясо на жаровне уже прожарилось, и я, набрав полные пригоршни травы, успела кое-как оттащить её подальше от огня. Чтобы не сгорело.
Саронги тоже были готовы, правда, переодеваться в них под взорами всего Фогенс-Лула я не рискнула. Те не менее, оба конкурсных задания были сделаны — и я искренне полагала, что на горуде прибыл кто-то вроде судьи, чтобы принять и оценить…
Но оттуда на траву спрыгнул тот самый Ворисон, первый сын семьи Ариган. Лицо равнодушное — но взгляд, который он на меня бросил, был взглядом победителя.
И мне вдруг стало страшновато.
Ворисон был по-прежнему обнажен — и словно бы льнувшее к телу полотенчико цвета слоновой кости, нацепленное на бедра, обрисовывало все. Не нужно было напрягаться, чтобы представить, как он выглядит вообще без него — а именно, сногсшибательно…
И шагал первый сын семьи Ариган размашисто, уверенно. Верхняя часть торса у него при этом ходила из стороны в сторону, выдавая человека, привычного к движениям. Прядь рыже-каштановых волос, отбившаяся от гривы, заброшенной за плечи, доходила до пояса — и лениво покачивалась, гуляя по жесткой втянутости живота.
Было ещё что-то тревожащее, но что именно, я осознала не сразу — а поняв, что именно, похолодела. Крошечные роботы, до этого стаей кружившиеся вокруг, исчезли. Наблюдение зачем-то сняли, и это рождало у меня сразу два стойких подозрения.
Первое — что сделано это было с подачи и по желанию господина Ворисона. А второе — ничего хорошего это мне не сулило.
Ворисону до меня оставалось всего шага четыре, когда из травы взмыла та самая платформа, что привезла меня сюда. И со свистом нырнула вверх, исчезнув между деревьями.
А вот это уже был недобрый знак. Я шарахнулась назад. По коже поползли мурашки…
— Вы меня боитесь, Наташа? — Лениво протянул в уме голос Ворисона.
Вот ведь зараза телепатическая.
— Скажите, что такого наплел обо мне ваш спутник, этот Калирис? Всегда было интересно, что говорят эти торгаши о хозяевах миров, которые они обслуживают.
— Зачем вы здесь? — Торопливо спросила я, отступая к лесу.
Цепочка на запястье снова блеснула, переводя сказанное. Стебли высокой травы лезли под саронг и скользко-противно проходились по бедрам. Лишь бы не споткнуться, мелькнуло в уме.
— Я здесь, чтобы забрать вас. — Заявил голос.
Ворисон стоял неподвижно, глядя на меня изучающе.
— Вы ещё не знаете, но гостья с одной из планет Дали, Наталья Ивановна, снялась с конкурса. Все гости были разочарованы — особенно господин Калирис. После снятия с конкурса Наталья Ивановна хочет погостить в моем доме. Об этом уже объявлено в зале приемов…
Может, убежать в лес? — всполошено подумала я. А потом окольными путями добраться до космопорта и разыскать там Скевоса с его «Быстрой». Он ведь обещал ждать? Вот только неизвестно, выживу ли я в том лесу, сколько ещё Скевос будет сидеть на этой планете и захочет ли принять меня на борт после того, как сынок местных бонз открыл на меня сезон охоты.