— Не нравится? — Спросил Скевос. Улыбнулся. — У меня на корабле кухня получше, но я решил, что вам надо подкрепиться немедленно. К тому же я собирался выпить ещё один бокал. Вам спиртное больше не предлагаю — раз вы сказали, что с партнерами не пьете…
От тепла и еды голова закружилась. Я покончила с парой бутербродов, спросила:
— Можно задать вопрос, господин Скевос?
Он качнул бокалом.
— Прошу. Не стесняйтесь.
— Вы сказали, что у меня не отделанные зубы. А у вас с этим все в порядке?
Скевос кивнул.
— Мой отец был не из бедных. Поэтому мои взрослые зубы отделывали по мере их появления, в возрасте семи-восьми лет.
Я помедлила.
— А можно взглянуть?
Он с ухмылкой оскалился. Зубы как зубы. Правда, все ровные, один в один. Без просветов, без перекосов. Идеальные, словом. И цвет не ослепительно-белый, а жемчужный, с легким голубоватым отливом, как у тонкого фарфора.
— Показать что-нибудь ещё? — Тут же нахально предложил Скевос.
И, поднеся ко рту бокал, глянул на меня поверх прозрачного края сузившимися глазами.
— У вас есть ещё что-то искусственное? — Наигранно изумилась я. — Простите, не медик, чтобы любоваться протезами…
Он хохотнул, оторвавшись от бокала.
— Кажется, вы точно понравитесь Чиверу.
На этот раз я промолчала.
Из местного ресторана мы вышли, когда Скевос опустошил свой бокал до дна. Дверь отъехала, меня снова обдуло холодом — но снаружи уже ждал висящий над заснеженной землей незнакомый агрегат. Хищно очерченное основание из серого то ли металла, то ли пластика, сверху темный вытянутый колпак.
Скевос шагнул за порог, и колпак откинул вбок два лепестка.
— Я поведу. — Заявил он, подступая к креслу, которое пряталось за ближайшим лепестком. — Зайдите с той стороны, Наташа.
Я забралась внутрь, лепестки бесшумно срослись с колпаком. Эта штука — не знаю, как она называется — ушла в небо по крутой кривой.
Меня вдавило в кресло. Скевос глянул искоса, сказал с улыбкой:
— Не беспокойтесь, на кресле под вами гравитационная подушка. Какие бы петли я не закладывал, она удержит вас на месте.
Я вдруг осознала, что голос, переводивший его слова, звучит теперь из приборной панели. И доносится он начал, едва мы подошли к этой машине. Сказала, пытаясь справится с легким ужасом — потому что этот сумасшедший и впрямь заложил петлю, полную, завершенную:
— Вижу, куда бы вы не шли, вас все время переводят.
Скевос довольно хохотнул — но, как мне показалось, это была реакция не на мои слова, а на дикий вираж вправо, который заложила машина. Меня мотнуло, но спина и бедра словно приросли к креслу.
— Интеллект ресторана, где мы сидели, передал интеллекту горуда… — Скевос похлопал по одной из двух квадратных ручек, которыми управлялась машина. — То есть интеллекту вот этой малютки, что у меня гостья. Знающая только язык дальников. И нас, точнее вас, приняли прямо от порога ресторана. Жаль, что космопорт в Алидануме такой маленький — не полетаешь как следует. Мы уже прибыли, Наташа. К сожалению.
В кромешной мгле прямо передо мной вдруг вспыхнули огни. Осветив громадный корпус, похожий на гигантскую вытянутую каплю, подрезанную снизу. Посередине — пояс из цилиндров, заостренных сверху, как ракеты, у основания несколько складчатых загогулин, похожих на антенны.
Глава третья. На корабле
Над поясом из ракет-цилиндров вдруг открылся темный прямоугольник. Горуд влетел туда мягко, словно скатился по горке. Зажглись огни, осветив отсек. Я замерла на кресле, пока колпак снова откидывал лепестки. Серые стены, такой же потолок.
— Наташа? — Успевший вылезти Скевос стоял у своего кресла, чуть пригибаясь и заглядывая под перемычку колпака. — Не хотите выйти? Не бойтесь, я вас не трону. Вы же теперь, как сами сказали, мой партнер.
Он хохотнул, добавил с немного скользкой любезностью:
— Хотите, я покажу вам жилые отсеки моей «Быстрой»?
— Буду рада. — Заявила я.
И впервые в жизни ступила на палубу звездного корабля. Скевос тем временем наклонился, что-то сказал над панелью. И пояснил, выпрямляясь — звук второго голоса, накладываясь на его речь, прозвучал уже откуда-то сверху: