А эта непонятная смесь одежды: чалма, крестьянская патка, безрукавка и грязные лохмотья на бедрах!.. Гаррис готов был бы поклясться, что это — потерявшие цвет и форму обрывки солдатских панталон.
— Обыскать! — сказал полковник.
Голая волосатая грудь под безрукавкой, жалкая крестьянская сумка за плечами.
— Ничего! — сказал джемадар.
Человек улыбался, смотря в сторону.
И вдруг Гаррис остановил раскачавшееся кресло.
— Дай мне сумку! — сказал он.
Сумка была пуста, несколько сухих хлебных крошек на дне, и ничего больше. Но полковник выдернул перевязывавшую ее полоску кожи и поднял над головой.
— Сипай! Беглый сипай!
Полоска кожи была ремешком от солдатского подсумка.
На какую-то долю секунды лицо человека изменилось: стало опасливым, настороженным. И опять это притворно-тупое выражение.
— Какого полка? — кричал полковник.
Человек молчал.
— Я тебя повешу, мерзавца! Зачем ты пришел ко мне в линии?
— Земляков повидать.
Незнакомец смотрел теперь прямо в лицо полковнику и, не скрываясь, широко, откровенно улыбался, показывая странно укороченные, точно стертые железом передние зубы.
Полковник Гаррис соскочил со своего кресла.
«Зубы!..» — Какое-то неясное воспоминание шевельнулось в сознании Гарриса. Где это он слышал недавно: «зубы, перетертые веревкой»?.. Но мысль так и ускользнула, не успев стать ясной ему самому.
Гаррис махнул рукой джемадару.
— Уведи…
— Слушаю, полковник-саиб!
— Двойную стражу, — сказал полковник. — Отвечаешь ты!
— Слушаю, полковник-саиб!
Еще не поздно было идти в дом офицерского собрания. Полковник натянул свежий китель. «Завтра допрошу еще раз», — решил он.
Ходсон уже был в большой гостиной собрания.
Его знали во всем Пенджабе, от Пешавара до Лагора. Длинный, худой, узкоплечий, «тощий саиб», как называли его индусы, офицер Ост-Индской компании Ходсон исходил на своем быстроходном верблюде все дороги Верхней Индии.
— Верблюд мой крив, зато я хорошо вижу на оба глаза, — говорил Ходсон.
Он всегда привозил самые свежие новости.
Перед Ходсоном поставили стакан крепкой пальмовой водки, офицеры бросили карты, все слушали гостя.
— Не явный враг страшен, а тайный! — говорил Ходсон, неторопливо оглядывая собеседников зоркими светлыми глазами. — Знаете ли вы, джентльмены, что в Индии с начала этого года уже идет война? Война тайная, творимая сотнями невидимых рук. Кто видел хлебец, который переносят из селения в селение? Он путешествует с непонятной быстротой. Сегодня знают шесть деревень, завтра — сто. Мои люди пробовали крошить эти хлебцы, резать их на куски, размешивать в воде, — ничего. Мы не смогли разгадать их язык.
— Уж если вы не смогли, дорогой Ходсон, значит, никто не сможет!..
Гаррис развел руками.
— Да. Если не я, значит никто, — снисходительно подтвердил Ходсон. — Я расставил моих людей по базарам, молельням, по баням и торговым местам. Я нашел одного факира в Нуэирабаде. Замечательный факир! Старик не мылся с самого рождения — лет шестьдесят — и не стриг волос и ногтей на руках и ногах. Он спал на досках, утыканных острыми гвоздями, и в праздники подвешивался на несколько часов к столбу над жаровней с пылающими углями. Народ ходил смотреть на него и дивился его святости. За десять рупий старик принес мне целую груду перехваченных писем. Но я не смог прочесть ни одного. Непонятный восточный шифр, таинственные намеки, иносказания. «Закрытые глаза Вишну… Языки пламени над жертвенной чашей… Тысячерукая Кали, богиня мести…» Сам сатана сломит ногу в этой индийской чертовщине!..
Ходсон потянулся к водке, глотнул.
— Я поймал несколько душителей детей, сжигателей вдов. Но это всё пустяки. Старая Индия. Опасность в другом, джентльмены. Новая Индия страшна — та, которая идет на смену старой. Не изуверства фанатиков бояться надо нам в этой стране, а восстания народного.
Что-то похожее на легкий озноб прошло по спине Гарриса. Он отставил от себя стакан с ромом.
— Война уже идет. Уже льется кровь, — продолжал Ходсон. — Тайный сговор среди крестьян, условные знаки идут от деревни к деревне, сипаи шепчут непонятные слова, назначают сроки… О, этот тайный сговор, эта круговая порука, которой связаны все, кто идет против нас! О нем и представления не имеют в Европе… Надо разбить этот сговор!