– Красиво. Очень красиво, Айк.
Доверчиво приложившись щекой к его плечу, Энн медленно успокаивала дыхание после долгих игр. Моргнув, она прикрыла веки, чувствуя лишь тепло его тела и робкие волны вокруг. Умиротворение. И настолько неприличное счастье, что хотелось сохранить в памяти этот момент отдельным кадром, в копилке «лучшие минуты моей жизни».
– Иди ко мне.
Он мягко потянул её за руку, и Энн послушно опустила ступни на каменистое дно. Развернувшись к нему лицом, продолжала обвивать руками его шею, не желая прерывать этот контакт.
На мгновение стало ужасно тихо, так, что в ушах звенело после всего шума, который они создали вокруг себя. Айзек смотрел на неё с таким немым обожанием, что становилось неловко. Шумно сглотнув, он осторожно обхватил её лицо в ладони и накрыл губами податливо раскрывшиеся губы, сорвав тихий вздох.
Сладость и нежность, с которой он касался её – то, от чего дёргалось сердце, плавились кости и предательски немели ноги. Кислая сладость, лимонная карамель и нотка бензина искрили смешением, которое прочно ассоциировалось с Айзеком. От его горячих губ Энн мелко задрожала, а кожа покрылась мурашками.
Пальцы сами скользнули на его скулы, дотрагиваясь как можно осторожней, чтобы не причинить лишнюю боль свежим синякам. Всё её тело охватывал жар и трепет, и она непроизвольно потянулась за Айзеком, когда он немного отстранился, чтобы уйти лёгкими поцелуями к чувствительному участку кожи за ухом. Энн вздрогнула: это показалось ужасно интимным, глубоким.
Женская интуиция не обманула – полушёпотом, чтобы слышала только она и эта яркая, мирная луна над их головами, Айзек произнёс:
– Я люблю тебя, Энни.
Она тихо ахнула, широко раскрытыми глазами глядя в тёмное небо. Внутри всё сжалось в комок, и она боялась поверить в эти слова. Но невесомые поцелуи в шею всё не заканчивались, подтверждая, что сегодня никто не будет лгать.
Сегодня – открыто и честно.
Сегодня – без смущений и робости.
Сегодня – и навсегда.
– Я люблю тебя, Айзек, – выдохнула она, ощутив бескрайнее счастье и облегчение, что больше нет ничего несказанного.
Одной фразой отдать себя ему без остатка. Разрушить до конца мир маленькой девочки с гаечным ключом, потому что больше им не по пути. И улыбаться так, чтобы грудь разрывало от частоты сердцебиения.
Айк игриво провел носом по её шее прежде, чем поцеловать Энн снова, с самозабвенной отдачей, заставляя льнуть к нему всем влажным телом. Она сама провоцировала ускорить темп, без тени сомнений мягко прикусив его губу. Он вдруг уверенно подхватил девушку под бёдра и приподнял, на что она непроизвольно обняла ногами его поясницу. В ночной темноте раздался плеск воды, перебивающийся неровными дыханиями.
Естественно и правильно. Нужно до покалывания в пальцах и обрывающейся ниточки глубоко в сердце. Энн потерялась в нём, в глубине становящегося всё более жадным поцелуя, в стуке пульса, сводящего с ума. Вжималась в него всё крепче, стиснув ногами твёрдое тело и краем сознания поражаясь тому, как он на неё действовал.
Как ощущение перекатывающихся под пальцами мышц вызывало дрожь. Как мурашками нетерпения уходила в низ живота пульсация. Как что-то настойчиво гудело в крови, заливая щёки румянцем. Зов, который Айк излучал так долго, наконец-то отразился в ней, яркими всполохами поджигая вены.
Энн знала, что изменилась. И эта, новая и смелая девушка, хотела своего любимого адреналинщика так сильно, что рассудок не выдерживал всех желаний. Она смело разорвала затянувшийся поцелуй, чтобы переместить губы на шею Айзека и показать своё нетерпение, мягко прильнув к загорелой коже. Поймала точку его быстро стучащего пульса.
«Я хочу тебя», – необязательно говорить вслух, он наверняка услышал это в ней.
– Моя девочка…
Его пальцы на упругих бёдрах сжались крепче, будто он всё ещё пытался бороться с собой, и пришлось самой рассеять эти сомнения: дразняще прикусить мочку его уха, а затем жарко шепнуть:
– Ещё один урок, сенсей?
С обречённым стоном Айзек поцеловал её снова. Держа Энн на весу, он медленно двигался к берегу, создавая волны вокруг. Чтобы не упасть, на мгновение оторвался от её припухших губ, но она не теряла времени даром. И по дороге к суше порхающими касаниями расцеловала его скулы, вбирая в себя как можно больше излучаемого им тепла.
Почему-то не было страшно. Ему она доверяла свою жизнь, отдала душу – и подарить вдобавок тело казалось абсолютно правильным и своевременным. Главное, что в груди горело, а дыхание теряло ритм в предвкушении чего-то нового и потрясающего.