Неожиданно она соскочила на пол, оставив его задыхающимся.
— Ты и теперь будешь утверждать, что больше не мужчина? — хрипло спросила она.
Эдриану хотелось вернуть ее, посадить на колени, но он беспомощен и не сможет ее найти. Да и какой в том смысл, даже если бы он сумел подойти к ней?
— Это ничего не изменит, — мрачно сказал он. — Я слеп. Я все равно не способен ездить на Громе, заниматься делами или путешествовать. Я приговорен к жизни во тьме и в этом поместье. А ты можешь иметь все, чего не могу я, ты свободна делать все, чего не могу я. Поэтому не будь идиоткой, Лилиана. Уезжай!
Молчание. Он повернул голову в сторону буфета, затем к противоположной стене, пытаясь уловить какое-нибудь движение или звук. Наконец он услышал, что она уходит — уходит от него, — и подавил желание позвать ее обратно.
— Я уеду, когда луна превратится в круг сыра, — торжественно пообещала Лилиана.
Дверь открылась, потом захлопнулась.
Адская головная боль начала давить ему на глаза. Эдриан вспоминал, как только что держал ее в объятиях, вспоминал поцелуй, от которого еще горели его губы. Подумав о слезах, он старался представить, как выглядели глаза Лилианы. Черт возьми, почему он не может вспомнить ее глаз? Почему он не смотрел на нее по-настоящему, ну хотя бы раз, чтобы теперь вспомнить? И он тут же поклялся себе, что если когда-нибудь прозреет, то не упустит шанса заглянуть в ее глаза.
Следующее утро Лилиана провела в обществе Хьюго и Мод, выдергивая толстые бархатные шнуры из всех штор в западном крыле. Слуги тайком наблюдали за хозяйкой, когда она шла со связкой шнуров от одной комнаты к другой, а потом на кухне строили предположения, чем ее светлость занимается сейчас. Один сказал, что она разрушает дом в отместку за жестокое обращение с ней лорда Олбрайта. Молодая служанка покачала головой, настаивая, что миледи потеряла рассудок от горя. Разгорелся спор, действительно ли все Олбрайты умалишенные, после чего повар громко заявил, что граф пытался убить себя.
Послушав их разговор, Макс незаметно выскользнул из кухни и улыбнулся. Его леди очень умна, нужно отдать ей должное, с благодарностью подумал дворецкий. Она уже протянула шнуры над деревянной панелью вдоль коридора восточного крыла и теперь старалась прикрепить шнур к стене в дальнем конце.
— Леди Олбрайт?
Лилиана подняла голову и быстро выпрямилась.
— Не смейте говорить мне, что я должна оставить его в покое! — сурово заявила она.
В ее взгляде было что-то такое, отчего Макс протестующе замахал руками:
— Нет, нет, миледи!
Она явно устала. Волосы в беспорядке, на платье грязные полосы от пыльных штор, тонкие пальцы загрубели от работы, пока она прибивала шнуры к стене.
— Если позволите, я бы с удовольствием помог вам, — сказал Макс.
Когда все шнуры были натянуты, он наконец вернулся на кухню и сообщил безмозглым слугам, что это сделано для того, чтобы граф мог свободно ходить по дому. Кое-кто удивленно захлопал глазами, кто-то одобрительно улыбнулся.
Но этим Лилиана не ограничилась. Днем она послала управляющего за мужем, хотя тот умолял оставить его светлость в покое.
— Он слишком долго почивал на лаврах, мистер Льюис, — весело ответила Лилиана.
Сначала она услышала доносящиеся из коридора проклятия Эдриана, потом увидела его самого. Он вошел в кабинет мрачный, крепко держась за плечо управляющего.
— Добрый день, милорд, — жизнерадостно проворковала она.
— Какие разрушения вы произвели в моем кабинете на этот раз? — сердито проворчал граф и, нащупав стул, оттолкнул провожатого.
— Я просматриваю книги. Мистер Льюис намерен сделать новую крышу в доме Бейнза, и когда он сообщил об этом, я решила сначала взглянуть на расходы.
Управляющий побледнел от такой беспардонной лжи, затем провел рукой по горлу, показывая, что с ним сделает хозяин.
— Вы свободны, мистер Льюис, благодарю вас. Лорд Олбрайт будет в полной безопасности, обещаю.
— Вы не имеете права рыться в моих книгах! Льюис бросил на нее умоляющий взгляд, но Лилиана жестом отослала его.
— Раз вы не хотите заниматься поместьем, я подумала, что этим должен заняться кто-нибудь другой.
Управляющий выпучил глаза от ужаса и мгновенно ретировался.
— Ты сумасшедшая, — устало вздохнул Эдриан. — Как, по-твоему, я буду их просматривать?
— С чьей-нибудь помощью, — невозмутимо ответила Лилиана. — Но поскольку ты не выказываешь ни малейшего интереса к своим делам, я обязана удостовериться, что все в порядке.
— Уходи отсюда и пошли за мистером Льюисом. Она вызывающе раскрыла книгу.
— Ага! Ты израсходовал пятнадцать фунтов на керосин и пчелиный воск. Ужасно дорого, ты не находишь? Зачем нам воск? О, а здесь еще пять фунтов за колесную мазь… Я должна урезать эти расходы наполовину. Вычеркиваем.
— Лилиана! — воскликнул Эдриан и — о чудо из чудес! — встал со стула. — Ради Бога, прекрати! Ты не знаешь, что делаешь.
Вытянув перед собой руку, он сделал шаг вперед.
— Овес? Разве нам требуется овес? Тоже вычеркиваю.
— Ты хочешь, чтобы Гром остался голодным? Пожалуйста, убери книгу.
Эдриан споткнулся о низкий столик, выругался, но заставил себя идти дальше, тщательно обходя препятствия.
— Ливреи слуг уже поизносились. Я закажу тонкую английскую шерсть. Десять кусков ткани. И двух швей. Честно говоря, я представления не имею о цене, могу пока вписать лишь приблизительную сумму…
— Лилиана! — закричал граф, сделал еще несколько шагов, обнаружил стол, ухватился за его край и раздельно произнес: — Сейчас же убери книгу!
Она счастливо улыбнулась. Гром не сработал, ее поцелуй не сработал, но в конце концов она все же сумела задеть его за живое. Почему она не додумалась до этого раньше?
— А зачем? Ты ведь все равно не можешь ее видеть, — дерзко ответила Лилиана и умолкла, ожидая взрыва, который должен был последовать.
Эдриан опустил голову, чтобы справиться с бешенством.
— Ты что-нибудь писала? — наконец спросил он.
— Нет. Но если ты будешь говорить мне, что делать, я стану твоими глазами.
— Хочешь свести меня раньше времени в могилу?
— Это лучше, чем твое упрямство, — отпарировала Лилиана и снова улыбнулась.
Держась за крышку стола, Эдриан осторожно двинулся в ее сторону.
— Принеси мне стул — или его я тоже должен искать сам?
Она радостно вскочила, подставила ему стул, затем придвинула второй и села рядом. Он нащупал книгу, его пальцы легко пробежали по столбцам, которые он не мог видеть.
— Что ты обнаружила?
— Несколько счетов, из них явствует…
— Прочти мне один.
— За сто фунтов необработанного овса пять фунтов и шесть пенсов.
Кивнув, Эдриан указал на книгу:
— Тут есть страница с обозначением «конюшня». Найди ее, увидишь четыре графы…
Остаток дня он рассказывал ей о книгах, счетах, проверке годового дохода, балансовом отчете. Лилиана была на седьмом небе от счастья, наконец-то ощутив себя нужной, словно она действительно содействовала чему-то важному. Эдриан сидел рядом, улыбался, когда она задавала вопросы, терпеливо объяснял, ни разу не повысив голоса и ни разу не выказав пренебрежения. У них возникло общение, которого она так страстно желала.
Лилиана откровенно разглядывала мужа, восхищалась его красивым лицом, решительным подбородком, густыми волосами, падающими волнами на плечи. Он прекрасен, настоящий бог, восхищенно думала она, и когда Эдриан сказал, что хочет чаю, у нее появилась надежда, что эта чудесная близость между ними уже не исчезнет.
Увы, ничто не вечно.
Макс вошел раньше, чем она успела позвонить, и доложил о приезде гостей. Эдриан окаменел.