«Если р– простое число, тогда для любого целого числа а, ав степени рминус абудет без остатка и поровну делиться на р».
«Производная произведения двух функций равна произведению производной от первой функции на вторую функцию плюс произведение первой функции на производную от второй функции».
– Маунт-стрит, двенадцать, мисс.
Лидия открыла глаза. В нескольких окнах кирпичного городского особняка горел свет. У нее хватило глупости опять приехать сюда. Она это понимала, и все же, попросив кучера подождать, подошла к двери и позвонила. Ответа не было. Сердце Лидии сжалось. Она позвонила еще раз.
Дверь открылась, и взору Лидии предстал величественный лакей.
– Да? – спросил он.
– Позовите, пожалуйста, лорда Нортвуда. Я мисс Лидия Келлауэй.
– Одну минуту. – Лакей отступил в сторону, пропуская ее в дом, а затем беззвучно исчез на лестнице.
Через мгновение на верхнем этаже засветился прямоугольник открытой двери, и лорд Нортвуд направился к гостье, ступая так осторожно, словно старался удержать почву под ногами. Он ни секунды не раздумывал, и от него исходила такая сила, что Лидии до боли захотелось обрести такую же уверенность.
– Мисс Келлауэй? – Александр нахмурился, увидев за полуоткрытой дверью кеб. – С вами все в порядке?
– Я… У меня нет…
– Проходите, я об этом позабочусь. – Жестом велев лакею расплатиться с кучером, он повернулся к Лидии. – Что вы здесь делаете?
– Я пришла, чтобы… – Вздохнув, Лидия подняла голову и посмотрела Александру в глаза. – Я пришла, чтобы заплатить вам долг.
Неужели она чувствовала то же самое?
Она изменилась, выглядит не так, как прежде. Разумеется, она теперь старше, черты лица стали жестче, в ее глазах, в ее движениях больше нет любопытства и предвкушения. На смену им пришло стойкое самообладание.
Лишь однажды, вернувшись в Лондон, Джозеф увидел, что она пошатнулась, – это было сразу после похорон, когда она стояла возле церкви рядом с девочкой, которая рыдала, обхватив ее за талию.
Тогда Лидия явно еле сдерживала слезы. И ее самообладание дало трещину.
Но до того как девочка от нее оторвалась, на лице Лидии появилась маска спокойствия и уверенности.
Девочка. Джейн. Простое имя, хотя она довольно хорошенькая. И умная, если можно судить по ее письмам. Однако ему нужно больше времени, чтобы оценить глубину ее ума.
– Сэр? Мы здесь. – Возница кеба вглядывался в его лицо.
Он кивнул, а затем махнул рукой кучеру.
– Назад, на Бетнал-Грин.
Когда экипаж покатил прочь, Джозеф увидел, как Лидия Келлауэй исчезает в особняке на Маунт-стрит, а рядом с ней виднеется силуэт высокого джентльмена.
Джозеф усмехнулся. Да, старше она стала, но, похоже, ей нужно то же самое, что и раньше. Впрочем, кажется, она взлетает выше своего положения, если только можно судить по району, в который приехала.
Или нет?
Ему было известно, что еще до смерти сэра Генри семья Келлауэй оказалась в затруднительном финансовом положении. Что, если Лидия нашла способ зарабатывать деньги другим способом?
Здесь, на Маунт-стрит, стоят роскошные особняки, которые принадлежат богатым людям. Скоро он выяснит, кто живет в доме номер двенадцать.
Глава 4
Приказав принести чаю, Александр увидел, как Лидия опустилась на диван в гостиной. Ее руки дрожали, когда она подняла их, чтобы пригладить растрепанные волосы, перевязанные на затылке единственной лентой. На гладкой коже виднелись красные пятна, а под припухшими глазами темнели синяки. Она смотрела в пол, ее грудь вздымалась при каждом вдохе.
Что-то неистовое охватило Нортвуда, ему захотелось защитить ее. Александр встал позади стула, крепко сжав руками полированное дерево.
У него возникло желание заключить Лидию в объятия, почувствовать, как она прижимается к нему, избавить ее от того, что заставляет так переживать, что бы это ни было. Александр провел рукой по волосам, будучи не в силах оторвать от нее глаз.
– Мисс Келлауэй. – Нортвуд заставил себя говорить спокойным голосом, чтобы не пугать ее своим настойчивым желанием узнать, что с ней происходит. – Вас кто-то обидел?
Она невесело засмеялась.
– Не так, как вы можете подумать.
– Скажите мне правду.
– Это и есть правда.
– Вы уверены?
– Да. – Лидия кивнула, теребя складки на юбке. – Я не… Это не то, что вы себе представляете.
– Тогда что же это?
– Это личное дело… Впрочем, это не важно.
– Для меня важно.
– Да? – Лидия подняла голову, ее голубые глаза были полны гнева и разочарования. – Разве вам не нужна простая оплата моего долга? Поэтому я здесь. Возьмите плату. Целуйте меня!
Александр покачал головой:
– Только не так.
– Но вы не ставили никаких условий.
– А теперь вот условие есть.
Раздался стук в дверь, а затем в гостиную вошел слуга с чайным подносом. Александр кивнул ему в знак благодарности, и Джайлз вышел. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Александр стал разливать чай. Положив в одну из чашек сахар, он протянул ее Лидии.
– Какое условие?
– Я не буду целовать вас, видя, что вы явно расстроены. Если не считать того, что этот поступок будет неправильным, моя гордость не перенесет удара, если этот поцелуй сделает вас еще несчастнее.
На ее губах мелькнула тень улыбки.
– Полагаю, ваша гордость может перенести и не такое, милорд, – сказала Лидия.
– Возможно. Однако у меня нет желания выяснять, так это или нет. – Его брови сошлись на переносице, когда он увидел, как Лидия сделала глоток чаю. Ее губы обхватили тонкий край чашки, по горлу пробежала волна.
Александр подождал несколько невыносимо долгих минут, чтобы она справилась с волнением. Потом еще раз спросил:
– Что случилось?
Глаза Лидии потемнели и стали цвета лазурита. Она покачала головой, и при этом заплясали густые кудряшки. Когда Лидия наконец заговорила, ее голос был полон печали.
– Иногда я чувствую себя… очень беспомощной.
Александр не знал, как ответить на эти простые слова. С одной стороны, это заявление, сделанное женщиной с таким блестящим, таким явным умом, как у нее, казалось абсолютно бессмысленным. С другой – она коротала время, придумывая формулу любви, а Александр был уверен, что такое занятие абсолютно бесперспективно.
Молчание затянулось, сгибаясь между ними, как живое существо.
Александр откашлялся и на мгновение даже пожалел о том, что рядом нет Себастьяна. Себастьян нашел бы нужные слова. У его брата была врожденная способность внушать женщинам ощущение безопасности, защищенности. Они верили ему, доверяли в отличие от Александра, про которого ходили не лишенные основания слухи о том, что он склонен к отшельничеству, и после катастрофы с его разорванной помолвкой эта склонность стала еще сильнее.
Рот Лидии скривился, когда она поставила чашку на поднос.
– Но все это не имеет никакого значения, не так ли?
– Какого рода помощь вы ищете?
– Какую бы помощь я ни искала, мне ее не получить, так к чему говорить об этом?
Нортвуд внимательно рассматривал Лидию, изгиб ее шеи, тени от длинных ресниц на скулах.
– Я знаю, что вы обладаете блестящим острым умом, – промолвил он. – Что ваша любовь к цифрам завоевала уважение среди самых высших научных умов.
– Откуда вам это известно?
– Я наводил о вас справки, – признался виконт. – Ваше имя вызывает уважение, мисс Келлауэй.
– Мое имя вызывает любопытство, милорд, – возразила Лидия. – Как имя южноамериканского тапира или циркового клоуна.
– Вы ошибаетесь, – сказал он, качая головой.
– Да неужели? – Лидия подняла руку, чтобы убрать со лба растрепавшиеся волосы. – Только не подумайте, что я себя жалею. Или не ценю собственный ум. Я всего-навсего прошу, чтобы вы не пытались убедить меня в том, что способности наделяют меня властью над чем-то, кроме цифр. Это не так. Я поняла это давным-давно.