Ульc вспомнил унизительный спор в кабинете врача.
- Да вы что, сдурели, док?! - горячился разведчик - Вы что мне лепите 203-ю УРС? Что я вам, труляля негожее?
- Вот вам пожалуйста,- развел руками врач.- Вы уже разговариваете в точности, как ваши подопечные. Рассуждаете почти так же. И не исключено, что вскоре начнете поступать как они.
- Что-о?!
- Всем своим поведением вы только подтверждаете мои выводы. Заметьте, рефлекторно вы сжали кулаки. Полагаю, вы не прочь бьши бы их применить в отношении меня. Вы полностью утратили самообладание. А это уже на грани 203-й статьи устава разведслужбы.
- "На грани"! "На грани"! - Ульc окончательно вышел из себя.- На грани - это еще не статья! Это не есть психологическая непригодность!
- Я поражен,- отчеканил врач.- Я просто поражен вашей необузданностью. Как вы могли столько времени проработать в разведслужбе? Уму непостижимо. Вы поразительно разболтанны. Да еще эта ваша грива, борода...
Разведчик перевел дух. Надо было срочно загладить оплошность.
- Доктор, поймите,- заговорил он гораздо спокойнее. - Работа есть работа. Срывов у меня до сих пор не было и не будет. Когда я на задании это же совсем другое дело. А бороду я отращиваю для следующего рейда, и волосы - тоже. Это камуфляж, поймите.
- Итак, на карантинной планете вы умеете держать себя в руках. Там другое дело. А в кабинете врача вы позволяете себе немножко распуститься? Нет, Ульc, ваше поведение слишком красноречиво свидетельствует против вас. Поищите себе другое дело по душе.
Все рухнуло. Ульc понимал, что при таком обороте дела возражать бессмысленно и остается надеяться лишь на чудо, на снисходительность комиссии, на послужной список, на заступничество Ивза. Но он попытался, пусть ценой унижения, как-то исправить ситуацию.
- Доктор, приношу вам свои извинения,- начал он как можно задушевнее.Вы специалист, вам виднее. Но поймите меня и как человек. Вы же меня рубите под корень. Я разведчик и никем иным быть уже не смогу. Спросите хоть кого в бригаде, спросите Ивза. Они меня знают, они видели меня в деле. Вот вы говорите - найти другую работенку. Не выйдет у меня. Без разведки я ничто, я не выдержу, я тогда точно сойду с катушек, извините за профессиональную терминологию. Вы, конечно, вправе изложить комиссии свое мнение. На то вы и врач, на то и очередное освидетельствование. Я не прошу вас смягчать картину. Но ваш вывод слишком жесток. Доктор, снимите 203-ю статью. Ваш диагноз я учту. Я переломлю себя, я выкарабкаюсь, даю вам слово. Но только дайте мне шанс остаться в разведке.
- Почему вы думаете, что я не советовался с командиром Ивзом?
- Потому что ни один врач до сих пор этого не делал.
- А он, представьте, сам попросил обратить на вас особое внимание. Многое в вашем поведении его настораживало.
Такого удара Ульc не ожидал.
- Ах вот оно что...- только и смог вымолвить он.
- Не смею вас больше задерживать,- холодно бросил врач, поглощенный своими записями.
Если бы Вселенная вывернулась наизнанку и встала кверху дном, если бы колонисты организовали благотворительный базар в пользу нуждающихся разведчиков, а те, в свою очередь, отвергли бы начисто Принцип Гуманности, все равно Ульc не был бы так потрясен, как теперь.
Он хотел немедленно разыскать Ивза и потребовать объяснений. Но потом Ульc понял, что претензий к командиру иметь не может. Дружба дружбой, а служба службой.
Заметил сдвиги в психологии подчиненного - значит, должен посоветоваться с врачом. А будь Ульc предупрежден о грозящем ему диагнозе, уж, конечно, он держался бы настороже.
Медицинское заключение для комиссии вышло роскошное. Тут тебе и признаки жестокости, и неадекватная самооценка, и смещение ценностных ориентации, и перемежающаяся потеря выдержки, и повышенная лабильность, и даже ростки эгоцентризма. Словом, краше в гроб кладут. После такого диагноза третьим помощником на мусоровоз и то возьмут с опаской.
Впрочем, комиссия смилостивилась. Принимая во внимание заслуги и все такое, учитывая то и се, постановили дать 203-ю статью условно, с испытательным сроком в сто пятьдесят гал и временным переводом на работу, не связанную с разведслужбой. Естественно, под неусыпным врачебным контролем. Весьма мягко по сравнению с диагнозом, это уж Ивз постарался, выступая в роли адвоката. Он закопал, он же и выкопал. Настоящий друг, что и говорить.
На выбор предложили две работенки - или в службе досмотра, или пилотом второго класса на грузачах. Такой расклад. Ульc решил пойти в пилоты - все ж таки в космосе, не на одном месте.
Теперь, в гостиничном номере, такая тоска на него навалилась, такая злость обуяла, что хоть криком кричи.
И тогда Ульc решил попробовать излюбленное средство колонистов, чего никогда не позволил бы себе ни на задании, ни в отпуске. Но теперь ему было начхать на все запреты. Он вытащил из-под койки сумку с походным синтезатором, запрограммировал химический состав и концентрацию напитка. В считанные минуты аппарат нацедил стакан прозрачной, остро пахнущей дряни. Ульc проглотил ее залпом, поперхнулся. В глотку словно воткнули рашпиль. От жгучего вкуса и мерзкого запаха его едва не стошнило.
Ну и гадость, подумал он, валясь на койку, чтобы отдышаться.
Вскоре жжение сменилось ровным приятным тлением.
От теплого очага в желудке по телу растекалась истома.
Ожидаемого прилива сил, впрочем, не наступило. Насколько это пойло взвинчивало и веселило колонистов, настолько Ульса оно расслабило и погрузило в черную меланхолию.
На душе у бывшего разведчика стало еще гаже. Вспомнился последний разговор с Ивзом. После комиссии тот сразу подошел к Ульсу и отвел его в сторону.
- Я должен тебе кое в чем признаться,- начал командир.- Видишь ли, это я попросил врача отнестись к тебе с особым вниманием.
- Спасибо, я знаю.
- Тем лучше. Ты хочешь знать, почему я так поступил?
Ульc не ответил.
- Я не ожидал, что дело примет такой оборот.
Командир сделал паузу. Ульc молчал.
- Претензий служебного свойства я к тебе не имел и иметь не мог. Формально ты чист передо мной и перед уставом. Однако есть в тебе нечто такое, что давно меня настораживало. Я поделился своими сомнениями с врачом. И вот что вышло.
- Я не согласен с диагнозом,- процедил Ульc.
- Диагноз - еще полбеды. Врач ведь не знает тебя так хорошо, как я.
Повисло тяжелое молчание.
- Давай выкладывай,-не выдержал Ульc.
- Во-первых, у тебя полностью отсутствует чувство страха. Ты постоянно прешь на рожон. Когда от этого зависит твоя жизнь, это плохо. Но когда жизнь других, кто тебя страхует или работает в паре с тобой,- это уже хуже некуда.
- Когда это и кого я подставлял вместо себя?! Ивз! Что ты говоришь?
- Ну вот, ты даже не понял, о чем речь.
- Нет, почему же, я прекрасно понял. Но кто меня учил никогда и ничего не бояться? Разве не ты?
- Трусить и испытывать страх - разные вещи. Трусость парализует. А страх помогает оценить опасность. Извини, что приходится тебе втолковывать азбучные истины.
- Так. И по-твоему, из-за этого я не гожусь для разведки?
Ульc начинал медленно закипать. Скажи ему такое человек, ничего не смыслящий в их профессии, он тихо посмеялся бы. Но Ивз...
- Погоди, я еще не все сказал. По части мимикрии тебе нет равных. Ты можешь прикинуться кем угодно, и ни один черт не раскусит, кто ты такой на самом деле. Казалось бы, для разведчика это плюс. Но тут есть одна опасность. Ты перенимаешь не только манеры, но и весь способ поведения, повадку. Всю психологию того, под кого ты в данный момент работаешь. И тогда уже не замечаешь, что роль оседает в тебе как накипь. И чем дальше, тем больше. Ты уже совсем не тот, каким пришел к нам в бригаду. И я не могу поручиться за то, что в будущем...