Приблизившись к борту, Карат заглушил мотор и взявшись за весло, услышал, как сверху грозно вопросили:
– Стой! Кто идет?!
– Плывет. Встречай давай.
– А пароль не скажешь?
– Не скажу.
– Эх ты! А я тут королевский трап связал, пока вас где-то черти носили. Кстати, где именно?
– Решили по бабам сходить, гульнуть.
– Да я не поверю даже в то, что ты этим в одиночку занимался, а уж вместе с мелкой – тем более. Не, ну серьезно, я ведь волновался, переживал.
– Встряли в историю. Пришлось мне ночью и часть дня по городу побегать. Ди не захотела возвращаться к тебе, а рация не добивала, или ты не слышал.
– Я тут всё слушаю, а не только водку глушу, как некоторые считают.
– Считают? Да ты на этом попался с поличным, хватит уже отрицать очевидное.
– Что за придирки? Всего один только раз и было. Да и то, исключительно ради пользы, боль нестерпимую снимал, я ведь раненый.
– Да тебя ранили хрен знает когда. Боль он нестерпимую снимал, ну да, ага… Ты трап свой спускать думаешь, или нам тут до вечера выслушивать, как ты балаболишь?
– Да щас. И если что вкусное привез, сразу доставай. Гранд очень жизнью недоволен, задобрить его надо. Я ему окуней наловил, один другого краше, а он, сволочь, нос воротит.
– Еще бы ему быть довольным, он ведь воду любит, как собака палку, а тут она со всех сторон.
Стол был, так себе. Очень непросто обжиться на давно заброшенной барже, намертво засевшей посреди чуть ли не моря. Нормальных вещей с суши не навозишься таскать, там приходится все силы прилагать на то, чтобы в живых оставаться. Грузить при этом тяжелый хлам не захочется, да и вредно для главной цели.
В общем, Шуст из ясеневых жердей, привезенных Каратом с ближайшего островка, связал да сколотил каркас, на который приспособил железный лист из судовых запасов. Поверх, за неимением скатерти, постелил драное покрывало. Мебелью такое барахло называть стыдно, но сейчас за этот стол любой иммунный согласится отдать, что угодно.
Дело, конечно, не в убогом изделии Шуста, а в том, что на нём сейчас лежит. Три красных шарика, размером с крупную горошину, один чёрный и отдельно четыре белых. Последние – нетронутая добыча из останков скреббера, всё остальное подарил вымерший город.
Ну как подарил… Подарком это не назвать. Карат вырывал жемчуг из споровых мешков убитых своими руками тварей, рискуя при этом самым дорогим, что у него было – жизнью.
И это не всё, что ему удалось добыть. Были еще три жемчужины – черные. Но их, как только скопились, пустили в дело.
Как пустили? Да очень просто, – по одной принял каждый: Карат, Диана и Шуст. Именно так они договорились – всё, что удастся достать, делить поровну.
С точки зрения большинства иммунных – наивный идиотизм высочайшей пробы. Карат, практически, выполнял девяносто процентов работы, если не больше. Даже когда Шуст восстановит былую форму, это не особо изменит расклад, ведь умений, помогающих расправляться с элитой или, хотя бы, руберами, у товарища нет.
Но это мнение стада леммингов. Те же, кто способны приподняться над массовыми заблуждениями, понимают, что в столь непростом мире нельзя всё мерить исключительно под себя.
Это люди Карата, его проверенная команда. Не без недостатков, конечно, но и Шуст и Диана доказали не раз, что им можно доверять. А команда, которой ты доверяешь, значит многое.
И чем она сильнее, тем значит больше.
Прием жемчуга усиливает каждого, следовательно, сильнее становится вся команда, повышая этим самым твой личный уровень безопасности.
Вот и зародился справедливый и логичный план: как только накапливается три жемчужины одного цвета, их сразу же делят.
Но почему, в таком случае, не поделили белые? Да потому что с ними всё непросто.
Прием черного и красного жемчуга, помимо положительных моментов, имеет и темную сторону. Могут начаться негативные изменения, из-за которых иммунный постепенно превратится в кваза. Помимо внешней безобразности у них обычно наблюдаются и другие недостатки. В самых неприятных случаях доходит до того, что уродов приходится отстреливать, как бешеных собак, потому как теряют человеческие облик не только наружный, но и внутренний.