— Там, в конце коридора, только она, скорее всего, занята, — и добавил тише: — моя соседка, пани Родеска, очень любит поплескаться.
— Пани Родеска? Твоя соседка полячка?
— Вообще-то, её зовут Тамара, но она того, — покрутил пальцем у виска, — с приветом. Рассказывает всем, что была дамой сердца польского революционера.
— О, Боже! А почему она не в психушке? — ахнула Ева, приложив ладошку ко рту.
— Не волнуйся, она не буйная. Да, порой она несёт какую-то чушь, но ты её не слушай, просто кивай и улыбайся, этого достаточно. И да, если она начнет рассказывать тебе про мужа, пропавшего без вести во время вьетнамской войны, сделай вид, что сочувствуешь. Это её любимая байка. Полотенце вон там, — Оскар кивнул на шкаф, Ева на автомате раскрыла створку и достала полосатое полотенце, всё ещё не приходя в себя от шока.
Она здесь, в этой дыре, вынуждена сама готовить себе еду и делить уборную с какой-то левой старухой! К тому же — умалишенной!
За что? В чём она провинилась? Советовали же ей заняться благотворительностью, чтобы почистить карму, но нет, в карму она, дура, не верила!
Обернулась на Оскара, тот снова смолил сигарету у открытого окна. Очарование тайных свиданий закончилось, он снял купленный Сунем костюм от Бриони и превратился в обычного мужчину. Красивого, сексуального, но обычного. Нищеброда без гроша за душой и нормальной работы.
Это тебе кара небесная, Ева! Жила бы дальше с Омаровым, потакала его прихотям и всё было бы отлично! Нет, тебя потянуло на приключения, захотелось острых ощущений. На, получай! За что боролась, на то и напоролась. Ворча под нос, Ева выглянула в пустой коридор. Никого. Выцветший линолеум, допотопные обои, возле каждой двери завал стоптанной обуви. А ещё смердило кошками, да так, что в глазах щипало.
Ступая по скрипучим половицам, на цыпочках дошла до конца коридора и потянула на себя дверь с наклейкой голопопого пупса. Увиденное внутри повергло её в шок — в ванной, в шапке пышной пены плескалась сморщенная старуха. Повернув голову на Еву, расплылась в широкой щербатой улыбке:
— Ты что-то хотела, дорогая?
— Я… о… простите, — захлопнув дверь, Ева стремглав побежала в другой конец коридора, столкнувшись на полном ходу с вышедшей из комнаты соседкой. Та недовольно отпрянула, демонстративно одёрнув короткий халатик.
А она ничего. Слегка за тридцать, длинные ноги от ушей, белокурые волосы, собранные в высокий хвост, миловидное личико, но взгляд… Она словно заживо сдирала с чужачки кожу одними лишь глазами.
— Аккуратнее можно? — выдавила блондинка и остановила взгляд на обнажённых бёдрах Евы, торчащих из-под короткой футболки Оскара. — А вы, простите, кто?
— Я — девушка Оскара, — горделиво задрала подбородок Ева, решив, что не позволит этой курице с зубами пираньи указывать ей её место.
— Девушка, значит. Ну-ну… — усмехнулась чему-то своему, брызгая кислотой небесно-голубых глаз. Видимо, получив исчерпывающий ответ на все свои незаданные вопросы, вернулась обратно в комнату, захлопнув за собой дверь.
Боже, помимо полоумной бабки здесь ещё водятся пернатые, возомнившие себя принцессой кембриджской. Знала бы эта швабра, где Ева жила всего неделю назад, подавилась бы слюной от зависти!
Открылась соседняя дверь, и в коридор вышел Оскар.
— Ева, ты всё ещё здесь? А-а, ванна занята, да? — кивнул в конец коридора. — Советую не медлить и сразу же занимать очередь, потому что потом пани Родеска может начать купать своих кошек.
— Что? Кошек? В ванной, где моются люди? — ужаснулась Ева, всем сердцем желая прямо сейчас развернуться на сто восемьдесят и бежать босиком до Рублёвки, на коленях вымаливая прощения у Омарова.
— Она там ещё замачивает порой еловые шишки для каких-то настоек. А иногда варит в кухне урину. Аромат — закачаешься. У чудачки полно маленьких хобби, — игриво подмигнул Оскар и, шагнув в кухню на четыре хозяина, открыл навесной шкаф. — Вот здесь посуда, макароны, специи… Разберёшься?
— Подожди, а ты куда? — округлила глаза Ева, провожая его удаляющуюся спину.
— А у меня есть несколько незавершённых дел в интернете. Готовь ужин, я дико проголодался, — он чмокнул воздух и скрылся за дверью.
Ева обессиленно опустилась на расшатанную табуретку, уставившись в стену напротив. На покрытых копотью обоях виднелся размазанный след какого-то невинно убиенного насекомого.
А может, всё это — всего лишь кошмарный сон? Или она умерла и попала в ад? Хуже дьявольского котла может быть только коммуналка.
Дверь ванной приоткрылась, и, выпустив облако пара, наружу высунулась седая голова старушки: