Это просто какой-то ад! Она не прожила здесь и суток, а уже сходит с ума! Нет еды, одежды, привычных милых сердцу вещей… Не может же она сидеть вечно взаперти, но и показываться на людях в обносках Али выше её сил. В них она похожа на обычную провинциальную девку! Сколько сил и денег она вложила в себя и свою внешность, чтобы вытравить из образа дух периферии, и вот, в то же болото. Ей хотя бы несколько пар любимых джинсов и кофточек от Барберри... В доме Омарова столько всего осталось...
Вдруг в голове мелькнула идея. Да, возможно, бредовая, но почему бы не попробовать. В конце концов, надо же на что-то убить день?
Часть 18
*** Ева пробиралась вдоль трёхметрового монолитного забора из красного кирпича, ища глазами охранника. У надёжно запертых ворот никого не было видно, лишь красный глазок вращающейся камеры уставился прямо на неё, словно поймав с поличным беглую преступницу. Ева показала камере «фак» и прошмыгнула к восточной стороне дома. Если ей не изменяет память, сегодня смена тупоголового увальня Пети, и если это так, то волноваться не о чем — тот сидит сейчас в своей каморке и вместо того, чтобы следить по камерам за территорией у дома, пялится в ноутбук, глядя порнуху.
Ей бы попытаться как-то проникнуть внутрь... Там, в гардеробной, в потайном кармане белоснежного норкового полушубка припрятана заначка, которую она втайне от Омарова откладывала на чёрный день. Она понимала, что рано или поздно старикашка может списать её в утиль и готовила благодатную почву. Скопилось там по её подсчётам прилично — увесистая пачка евро и драгоценности. Одно кольцо с бриллиантом в четыре карата могло кардинально поправить её бедственное положение. Эх, если бы он только дал ей возможность собрать вещи, то сейчас всё могло бы быть совсем по-другому, но увы, он вытолкнул её из дома практически голой...
И как теперь добраться до злосчастной шубы?..
— Зоя! Зоя! Это я! — радостно «прокричала» громким шепотом Ева, подзывая рукой вышедшую из флигеля горничную. Вцепившись пальцами в витые прутья забора, едва не со слезами на глазах уставилась на шикарный белый особняк, в котором ещё совсем недавно она была хозяйкой. А вон там, на третьем этаже, окна её спальни…
— Ева Сергеевна, что вы здесь делаете? — озираясь по сторонам, Зоя подошла ближе. — Сильвестр Рамирович сказал, что вы здесь больше не живёте, и что если вдруг вы появитесь…
— Зоя, послушай, мне очень нужны мои вещи, — перебила её Ева и выдала из своего арсенала самую милейшую из улыбок. — Мы с Сильвестром немного повздорили, и я ушла…
— Он сказал, что выгнал вас, — упиваясь резкой сменой ролей, ехидно выдала горничная, припомнив, с каким упоением её унижала бывшая хозяйка.
Ева досчитала мысленно до пяти и снова натужно улыбнулась:
— В общем, не важно. Зоя, пожалуйста, собери в сумку мои вещи и принеси. Я буду ждать тебя здесь.
— Простите, но хозяин запретил с вами разговаривать, — резюмировала Зоя и, развернувшись, уверенно пошла к дому.
— Но мне очень нужна моя одежда! Позарез! Иди сюда, кому говорят! — зло прокричала Ева, ударив ладонями по прутьям.
— Ничем не могу вам помочь, — не оборачиваясь, бросила девушка, шагая прямиком к особняку.
Нет, так дело не пойдёт. Потратить столько времени на дорогу сюда, чтобы уехать ни с чем? Ну уж нет! Тупая заносчивая полотёрка! Ева всегда знала, что эта мымра ей завидует, но рожей не вышла, чтобы занять её место. Если вдруг она когда-нибудь сюда вернётся, то непременно устроит этой конопатой пигалице райскую жизнь, но сейчас, глядя на удаляющуюся фигуру прислуги, Ева по-настоящему запаниковала. Нет, агрессией она сделает только хуже. Остался последний беспроигрышный вариант...
— Зоя, Зоечка, пожалуйста, мне больше не к кому обратиться!
Девушка замедлила шаг, но не остановилась. Ева перебежала к другому отсеку забора и состроила жалобную мину.
— Я знаю, что вела себя с тобой как последняя сука, прости меня. Я порой бываю такой несносной. Каюсь — я сейчас в полной заднице, Сильвестр выгнал меня из дома без гроша в кармане, мне приходится ночевать на вокзале…
— На вокзале? — ужаснулась девушка, обернувшись.
— Да, у меня нет другого выхода! Сильвестр лишил меня всего! Знаешь, когда я последний раз ела? — выдержав театральную паузу, выдохнула: — Позавчера!
— Боже! Это же… это же ужасно!
Попалась!
— Да, теперь ты меня понимаешь? Сильвестр третировал меня всё это время, поэтому я была такой дёрганой, злой, раздражительной. Он запрещал мне общаться с прислу… со всеми вами! На самом деле ты мне всегда нравилась, но сама понимаешь — идти против воли Омарова я не могла.