Гонорина взглянула на Себастьяна.
– Не совсем. Когда стало очевидно, что его светлость перешел границы дозволенного, я настояла на том, чтобы он посвятил меня в свои планы, и он сообщил мне, что сделал тебе предложение, которое ты отвергла. – Она покачала головой. – Должна признаться, Корделия, что этого я от тебя никак не ожидала. В его светлости, пожалуй, многовато властности, но, я уверена, из него, если приложить некоторые усилия, выйдет отличный муж.
– Я буду безупречным мужем для Корделии, – заверил ее Себастьян. – Мне просто пришлось некоторое время убеждать ее в этом.
«Нет, любовь моя, – подумала она, обнимая его за талию. – Я всегда это знала!» Но вслух она ничего говорить не стала. Она уже научилась тому, что лучше предоставлять партнеру возможность кое о чем догадываться самому.
Себастьян крепче прижал ее к себе и взглянул на Гонорину с вызовом.
– Теперь, думаю, вы убедились, что я не обману Корделию, так что прошу извинить нас… – И он собрался увести Корделию.
– Не так быстро, ваша светлость, – сказала ему вслед Гонорина. – Я жду вас, одетых подобающим образом, внизу через четверть часа. Вы должны встретиться с Освальдом и поставить его в известность. В противном случае я все ему расскажу. Вы меня поняли?
Себастьян вынужден был остановиться.
– И она еще говорит про мою властность, – буркнул он вполголоса. – Кажется, я теперь понимаю, почему твой батюшка называет ее бой-бабой.
И, обернувшись, бросил на Гонорину мрачный взгляд.
– Непременно, миссис Бердсли.
– И еще одно!
Он стиснул зубы.
– Да?
Она протянула им конверт.
– Это письмо для Корделии пришло сегодня утром. Оно от Генделя.
Себастьян раскрыл рот от удивления, но быстро взял себя в руки и схватил конверт. Начав вскрывать письмо, он сообразил, что не имеет на это права и протянул его Корделии, у которой уже дрожали руки.
Она взяла конверт и смотрела на него в нерешительности, словно боясь узнать, что там. Себастьян успокаивающе похлопал ее по плечу, и она, переведя дыхание, распечатала письмо.
Почерк у композитора был такой же быстрый и уверенный, как и он сам, но содержание оказалось совершенно неожиданным.
«Уважаемая мисс Шалстоун!
Ознакомившись с вашими заметками по поводу ариозо, должен признать, что ваша версия лучше моей. С вашего позволения я хотел бы использовать ее.
В благодарность за это я пошлю, как вы и просили, свою ораторию для публикации лорду Кенту. Поскольку, очевидно, без моей поддержки лорд Кент вынужден будет прекратить издание ваших сочинений и поскольку вы упорствуете в своем желании сотрудничать именно с ним, полагаю, что это меньшее, что я могу сделать. Мне было бы крайне жаль, если бы мир лишился вашего удивительного таланта.
Прошу вас сообщить лорду Кенту, что я жду его в следующий вторник для обсуждения деталей. Надеюсь, вы приедете с ним. Мы сможем поговорить о многочисленных недостатках вашей хоровой версии.
С уважением,
Георг Фридрих Гендель»
Корделия улыбнулась, прочитав заключительную фразу. Должно быть, унижение, которое он испытывал, сочиняя первую фразу, было слишком велико, так что она не могла винить его за то, что в последней он защищал свою гордость.
– Ну? – взволнованно спросил Себастьян. – Что там?
Она, сияя, передала ему письмо. Он едва успел его дочитать, как Гонорина выхватила его у него из рук и тоже стала читать, с трудом сдерживая улыбку.
– Получилось! – прошептал Себастьян. – Пресвятая Богородица, все у нас получилось!
Гонорина вскинула брови.
– У нас, ваша светлость? Я полагаю, что этой победой мы обязаны Корделии, и, надеюсь, вы этого не забудете никогда. – Она поджала губы, пытаясь придать своему лицу суровое выражение, но Корделия видела, что глаза у нее смеялись.
– Четверть часа, – напомнила им Гонорина. – Я жду вас обоих внизу через четверть часа. – И она удалилась.
Корделия слышала, как убыстрились ее шаги, едва она скрылась из виду, и Себастьян усмехнулся, услышав, как ее каблуки стучат по лестнице.
– Полагаю, мне следует пересмотреть свое мнение относительно миссис Бердсли.
– Ты ей нравишься, – шепнула Корделия, прижимаясь к нему. – Она просто считает, что должна устроить мою судьбу.
Себастьян серьезно взглянул на нее.
– Так же, как и я. – Он погладил ее спутавшиеся волосы. – Знаешь, ангел мой, это все меняет. Теперь ты действительно могла бы стать независимой женщиной. Ведь Гендель…
Она прикрыла ему рот рукой.
– Ты что, собираешься после свадьбы запретить мне писать музыку?