Ричард с неохотой отвел взгляд от Джудит и Себастьяна и посмотрел на девушку, сидящую рядом с ним. Мисс Шалстоун хорошенькая, мрачно заметил он. Он обратил внимание на ухищрения Белинды. Как всегда, они раздражали его, но дочь викария, кажется, ничего не поняла.
Поначалу он обеспокоился, решив, что викарий привез свою дочь, чтобы она донимала его своей музыкой, но потом успокоился, поскольку за столом она вела себя совершенно ненавязчиво. И вообще девушка почему-то была грустна.
Заставив себя вспомнить, что она только что сказала, Ричард ответил:
– Ваш отец сочиняет удивительную музыку. Я не могу ею не восторгаться.
Тень улыбки пробежала по ее лицу.
– Вы были так добры в своих письмах.
Он нахмурился.
– В моих письмах? Вы что, читали мои письма вашему отцу?
Она покраснела и отвела взгляд, а он нахмурился еще больше. Если она читала его письма, то, значит, ей известно, что он отказался знакомиться с ее сочинениями.
– Я помогаю отцу с его перепиской, – ответила она. – Но вы можете не волноваться. Ваши письма были удивительно милы. По ним я поняла, что и вы очень милый человек.
Он удивленно приподнял бровь – так же, как это делал его брат.
– Милый? Вы, кажется, единственный человек, который считает меня милым.
Она улыбнулась.
– Не могу в это поверить. Вы взяли на себя смелость издавать сочинения начинающего композитора, и я думаю, что это очень благородно с вашей стороны.
«Ну вот, началось, – с ужасом подумал он. – Сейчас она попросит, чтобы я ознакомился с ее сочинениями, и мне придется придумывать какой-то предлог, чтобы избежать этого».
Но она вновь его удивила.
– Давно ли вы занимаетесь изданием музыкальных сочинений, лорд Кент?
– Пять лет. – Он улыбнулся с облегчением.
– Значит, у вас довольно молодое издательство. – Она помолчала. – И как же вам пришло в голову заняться именно этим? Или вы купили издательство забавы ради?
– Я ничего не делаю забавы ради, мисс Шалстоун, – усмехнулся он. – Мой отец, правда, любил забавы. И издательство выиграл в карты.
Ему явно удалось ее удивить, потому что она смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– В карты?
Он кивнул.
– Себастьян вам об этом не рассказывал? – Нет. Только сказал, что отец «приобрел» издательство.
– Приобрел, правда, весьма необычным способом. Уверен, что Себастьян говорил вам, что отец – увы! – был неисправимый игрок. И тот раз был одним из немногих, когда удача сопутствовала ему.
Вспомнив тот день, когда отец объявил, что выиграл в карты издательство, вспомнил и о том, что с этим издательством стало. Печатные станки стояли, а чудесные ноты, на титульных листах которых было выведено золотыми буквами «Кент паблишинг», пылились на складе, потому что их никто не покупал.
Он обвел глазами стол и увидел, что почти все закончили трапезу. Уже подали десерт. Себастьян, наклонив голову, говорил что-то Джудит. Ричард стиснул зубы, он сказал себе, что решит этот вопрос, когда разберется с издательством. Не будет издательства – у него не будет ни малейшего шанса уговорить барона отдать дочь за него, а не за Себастьяна.
Ричард встал из-за стола и обратился к викарию:
– Остался еще десерт, но я так взволнован присутствием викария, что у меня сил нет больше ждать. Надеюсь, вы не будете возражать, преподобный Шалстоун, и согласитесь пройти в мой кабинет, чтобы обсудить в подробностях, что мы будем говорить Генделю. Остальные справятся с десертом и без нас.
Все молчали. Себастьян замер в изумлении, а мисс Шалстоун и миссис Бердсли непонятно почему побледнели. Сам викарий не мог скрыть своего удивления. Что их так поразило в его словах?
– Ну да… разумеется, милорд, – пробормотал викарий, бросив взволнованный взгляд на дочь.
– Послушай, Ричард, – вмешался Себастьян. – Может, дождемся конца обеда? Тогда мы все сможем принять участие в обсуждении. Проехав такой долгий путь до Белхама и обратно, я тоже хочу знать, что вы намереваетесь делать.
Ричард недоверчиво взглянул на брата.
– Не говори ерунды. Ты ничего не понимаешь в музыке. Так что тебе нечего обсуждать. Останься здесь и развлеки дам. Мы с викарием скоро вернемся. Нам надо только выработать стратегию.
Викарий подал знак Корделии, и та поднялась из-за стола.
Ричард с неудовольствием заметил, что она собирается их сопровождать.
– Нет-нет, мисс Шалстоун. Не утруждайте себя. Мне надо сказать вашему отцу всего несколько слов.
– Но он не может играть без меня.
Ричард с трудом сдерживался.
– Ему ничего не надо играть. Я просто хочу обсудить с ним те из его сочинений, которые больше всего понравились Генделю.
Она еще сильнее побледнела и с натужной улыбкой опустилась на стул.
– Конечно, милорд.
– Не понимаю, что дурного в том, чтобы мисс Шалстоун тоже приняла участие в обсуждении! – резко сказал Себастьян. – Позволь ей поступить так, как ей хочется.
Ричард решил, что происходит действительно нечто весьма странное. Что они так переполошились?
– Нет. – Он был непреклонен. – Мы с викарием обсудим все вдвоем. А потом, если вам будет угодно, можете засыпать его вопросами. Правда, ваши знания о музыке столь ничтожны, что вряд ли их можно принимать во внимание. – Он помолчал и добавил: – О мисс Шалстоун я не говорю.
Выйдя из-за стола, он подал жест викарию, приглашая последовать за ним. Священник встал, покраснев при этом до корней волос. Он громко хрустнул пальцами, потом взглянул на свои руки и засунул их в карманы. Неуверенно улыбнувшись Ричарду, он направился к двери.
Идя с ним по холлу, Ричард удивленно подумал, как странно, что музыкант с больными суставами хрустит пальцами. Но он прогнал от себя эту мысль и направился в кабинет вместе со столь высоко ценимым им композитором.
«Вот и все!» – в отчаянии подумала Корделия. За пять минут лорд Кент уничтожил плоды трудов целых двух недель. Но тут у нее мелькнула надежда: а что, если после стольких часов занятий папа справится и один! Вдруг его знаний окажется достаточно, чтобы выглядеть в глазах лорда Кента композитором!
– Корделия, – услышала она голос Себастьяна с другого конца стола и подняла голову.
Его мрачный вид свидетельствовал о том, что он не слишком надеется на то, что викарий успешно выдержит испытание без ее поддержки.
Они кивнула и поднялась со своего места.
– Только не это! – взмолилась Кэтрин. – Давайте без тайн. Ну-ка, Себастьян, объясни, что, черт возьми, здесь происходит.
– Кэтрин! – одернула ее Белинда. – Откуда такие выражения?
– От Себастьяна, разумеется. – Кэтрин, ухмыляясь, смотрела на брата, который обходил стол. – Ну пожалуйста, расскажи, что вы такое с мисс Шалстоун затеяли. По всему видно, здесь какой-то заговор.
– Не твоего ума дело, – сказал ей Себастьян, потрепав ее по щеке, и прошел мимо. – Пойдемте, Корделия.
Корделия с упавшим сердцем вышла за ним в холл. Как только дверь за ними закрылась, он взял ее под руку и отвел в сторону.
– Не удивлюсь, если Кэтрин вздумается подслушивать под дверью, – объяснил он. – Как вы думаете, ваш отец справится? – Во взгляде его читалась тревога.
– Не знаю. С тех пор, как Гонорина взялась мне помогать, он сделал значительные успехи. Думаю, ему хотелось произвести на нее впечатление. Но факт остается фактом: музыка – не его стихия. – Она горько улыбнулась. – Не думаю, что ваш брат большой любитель цитат из Писания.
– Боюсь, что нет.
Дверь столовой распахнулась, и на пороге появилась взволнованная леди Джудит.
– Себастьян, я понимаю, ты не хочешь ничего рассказывать девочкам, но мне-то ты можешь объяснить, что происходит? Вы что, решили разыграть Ричарда?
Корделию удивило то, как расстроена леди Джудит, но Себастьян, казалось, не замечал, что леди Джудит больше беспокоится о его брате, нежели о нем. Как бы то ни было, он лишь широко улыб-нулся.