Гонорина вскинула брови.
– У нас, ваша светлость? Я полагаю, что этой победой мы обязаны Корделии, и, надеюсь, вы этого не забудете никогда. – Она поджала губы, пытаясь придать своему лицу суровое выражение, но Корделия видела, что глаза у нее смеялись.
– Четверть часа, – напомнила им Гонорина. – Я жду вас обоих внизу через четверть часа. – И она удалилась.
Корделия слышала, как убыстрились ее шаги, едва она скрылась из виду, и Себастьян усмехнулся, услышав, как ее каблуки стучат по лестнице.
– Полагаю, мне следует пересмотреть свое мнение относительно миссис Бердсли.
– Ты ей нравишься, – шепнула Корделия, прижимаясь к нему. – Она просто считает, что должна устроить мою судьбу.
Себастьян серьезно взглянул на нее.
– Так же, как и я. – Он погладил ее спутавшиеся волосы. – Знаешь, ангел мой, это все меняет. Теперь ты действительно могла бы стать независимой женщиной. Ведь Гендель…
Она прикрыла ему рот рукой.
– Ты что, собираешься после свадьбы запретить мне писать музыку?
Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
– Я уже говорил тебе, что никогда этого не сделаю. Если сам Гендель не хочет лишать мир твоего удивительного таланта, какое право на это имею я?
Она удовлетворенно вздохнула.
Тогда я просто стану независимой женой независимого мужчины. Я буду довольна и этим.
Он притянул ее к себе.
– Надеюсь, ты более чем довольна.
Она счастливо рассмеялась, и губы их сомкнулись в поцелуе.
– Более, более чем… – Она обвила руками его шею и ответила на его поцелуй со всей страстью и нежностью независимой женщины.
Письмо Генделя выпало у нее из рук.
Эпилог
Себастьян остановился на пороге музыкальной комнаты, прислушиваясь к нежным звукам клавесина. Он смотрел на жену со спины, на то, как она кивает в такт музыке, и будто заново удивлялся ее таланту. Подумать только, он мог наслаждаться этими божественными звуками, когда ему было угодно! Это ли не предел мечтаний!
Да, конечно, брак с Корделией повлек за собой некоторые изменения в его жизни. Ему пришлось сократить их пребывание в Индии, поскольку ее сотрудничество с его братом и с Генделем требовало ее присутствия в Англии. Но все сложилось как нельзя лучше. Они провели в Индии только год, и за это время он сумел привести дела в порядок и подыскать себе замену на месте. К их возвращению в Лондон дела у него шли отменно, и у Ричарда все наладилось.
Он обвел взглядом отлично оборудованную музыкальную комнату, которая стала ее владением. Здесь она сочиняла, сюда уходила, когда искала одиночества. Он чувствовал себя здесь почти посторонним.
Но на сей раз он был уверен, что она обрадуется его появлению, потому что вынужден был, уехав по делам в Париж, отсутствовать дома три долгие недели.
Он стоял и наблюдал, не решаясь ее побеспокоить. Игра ее стала более страстной, чепец упал с ее головы, оставив неприкрытыми волнистые волосы, которые Себастьян так любил распускать ночью, когда они оставались вдвоем. Около двух лет прошло после их венчания в соборе Святого Павла, а ему не надоедало ласкать ее волосы, любоваться ее темневшими от наслаждения глазами, приникать к ее мягким, податливым губам.
Внезапно музыка сменилась каким-то шквалом звуков, оторвавших его от приятных мыслей. Он нахмурился. Тут из-за клавесина послышался чей-то довольный смех и чья-то кудрявая головка появилась рядом с Корделией.
Увидев крошку Элизабет, он засиял от гордости. Девочка продолжала смеяться и барабанить по клавишам.
Корделия улыбнулась и обняла Элизабет.
– Никак не хочешь дать мне доиграть, да? – Она пригладила непослушные кудри дочки. – Надеюсь, музыкальными способностями ты пойдешь не в дедушку. Хватит и одного члена семьи без слуха. Правда, по отцовской линии тоже талантов мало, так что, боюсь, наследственность у тебя не слишком хорошая, радость моя.
– Чепуха! – заявил Себастьян, направляясь к ним. – Таланта ее матери хватит с лихвой.
Корделия обернулась к нему, радостно улыбаясь.
– Себастьян! А я ждала тебя только завтра!
Элизабет, сияя, протянула к нему свои ручонки.
Он отложил папку, которую держал в руках, поднял девочку и стал ее тискать.
– Ну, как поживает моя маленькая музыкантша? Кажется, мама уже стала давать тебе уроки!
Элизабет весело хихикала, а потом засунула палец в рот.
– После приезда папы и Гонорины я впервые осталась с ней вдвоем. На мое счастье, девочкам удалось уговорить их отправиться в город за покупками, поэтому я могу провести с ней хоть немного времени.
Себастьян улыбнулся.
– Да уж, каждый раз, когда они приезжают, мои сестрички относятся к ним с дочерним почтением.
Он вспомнил, каким был отец Корделии, когда Себастьян с ним познакомился. Теперь викарий окончательно победил свою пагубную привычку к спиртному. С того самого дня, как Корделия пригрозила ему, что одна уедет в Лондон, викарий не выпил ни капли.
– Посмотри, чему дедушка научил Элизабет, пока тебя не было, – сказала Корделия. – Поставь-ка ее на пол. Покажи папе, что ты умеешь, Элизабет!
Он удивленно опустил Элизабет.
– Иди к папе, – ласково попросила Корделия. – Ну же, детка. Покажи папе!
Элизабет покачалась из стороны в сторону и сделала неуверенный шажок, пошатнулась, выпрямилась и сделала еще один шаг, после чего плюхнулась на пол.
Он, рассмеявшись, подхватил ее на руки.
– Умница ты моя! – сказал он и посмотрел на Корделию. – Как мне повезло с моими двумя умницами! Жаль только, что меня не было, когда она сделала первый шаг.
Он снова отпустил Элизабет, и та поползла по полу, явно не желая повторять свой подвиг. Себастьян опять обернулся к Корделии.
– Кстати, об умницах! Я тебе кое-что привез.
Она с шутливым укором взглянула на него.
– Из Парижа? Право, Себастьян, не стоит из каждой поездки привозить мне украшения и дорогие наряды. Мне достаточно того, что ты приехал.
– Это не из Парижа, – ответил он и достал из своей папки ноты, на первом листе которых было напечатано золотом «Кент паблишинг». – Я просил Ричарда, чтобы это было готово к моему возвращению.
Он протянул ей ноты, с удовольствием наблюдая за тем, как она читает название и свое имя, набранное жирным шрифтом под ним. Она восторженно улыбнулась.
– Это первое, ангел мой, – сказал он. – Первое из сочинений, которые выйдут под твоим именем. Жаль только, что оно так долго не выходило. Мы были в Индии, Ричард ставил издательство на ноги….
Она отложила ноты в сторону и бросилась ему на шею. В глазах ее стояли слезы.
– Это замечательно! – шепнула она, утирая слезы ладонью. – Правда, Себастьян, лучшего подарка ты не мог мне сделать!
– Я-то, собственно, никак с этим не связан, – пробовал возразить он, а она осыпала его поцелуями.
– Конечно, связан! – Она окинула его сияющим взглядом. – Если бы не ты, я бы так и сидела с отцом в Белхаме и мечтала о лучшей жизни. Если бы не ты, я никогда бы не познакомилась ни с Генделем, ни с твоим братом, ни…
– Да, но без тебя издательство моего брата рухнуло бы, а я бы женился несчастливо, так что мы квиты. – Ему вдруг представилось, что было бы, и он с восторгом посмотрел на нее. – Каждый день я благодарю судьбу за то, что она подарила мне тебя… Нет, Господа, который счел меня достойным такого ангела!
Он прижал ее к себе так крепко, чтобы она почувствовала, насколько он по ней соскучился, потом взглянул на Элизабет, которая радостно перебирала на полу мамины ноты, и снова посмотрел на жену, и сердце его переполнялось счастьем.
Корделия приникла к нему.
– Насколько я помню, сначала ты считал меня злым ангелом.
– Нет, – пробормотал он. – Опасным – да, но не злым.
И, целуя ее милые и родные уста с той страстью, которая бушевала в нем после трех недель разлуки, он думал о том, как много можно сказать о любви к столь опасному ангелу.