— Ну-ну, — сказал Хомса.
Глава четвёртая,
о тщеславии и о том, как опасно спать на деревьях
Прошло несколько дней.
Муми-семья начала привыкать к своему удивительному дому. Каждый вечер, точно в закатный час, зажигались красные лампочки. Муми-папа обнаружил, что в дождливую погоду красные бархатные портьеры можно задёргивать, а под полом есть маленький чулан. Он имел куполообразную крышу и находился внизу, у самой воды, так что провизия была на холодке. Но самым чудесным открытием было то, что на потолке было полно картин, ещё более красивых, чем та, с берёзами. Их можно было поднимать и опускать как угодно. И самой любезной сердцу была картина, изображавшая веранду с выпиленным лобзиком узорочьем, она напоминала о Муми-доле. В сущности говоря, все они были бы совершенно счастливы, если бы не пугались так страшно всякий раз, когда жуткий смех прерывал их разговор. Этому некто, который фыркал на них и никогда не показывался, Муми-мама взяла за обычай ставить плошку с обедом в тёмный угол с бумажными пальмами, и обед всегда аккуратно поедался.
— Во всяком случае, это кто-то застенчивый, — сказала она.
— Это кто-то, который ждёт, — сказала дочь Мимлы.
Однажды утром Миса, дочь Мимлы и фрёкен Снорк сидели и причёсывались.
— Миса должна изменить причёску, — сказала дочь Мимлы. — Прямой пробор ей не идёт.
— Чёлка ей тоже не пойдёт, — сказала фрёкен Снорк и взбила мягкие волосы между глаз. Она слегка подровняла кисточку хвоста и извернулась посмотреть, лежит ли пушок на спине так, как положено.
— Хорошо чувствовать себя сплошь покрытой пушком? — спросила дочь Мимлы.
— Очень, — довольная, ответила фрёкен Снорк. — А ты, Миса, пушистая?
Миса не ответила.
— У Мисы должна быть взбитая причёска, — сказала дочь Мимлы и начала укладывать волосы в пучок.
— Или сплошь в маленьких локонах, — сказала фрёкен Снорк.
Миса вдруг топнула ногой.
— А ну вас с вашим дрянным пушком! — крикнула она со слезами в голосе. — Всё-то вы знаете! А ведь на фрёкен Снорк даже платья нет. Я никогда, никогда не буду ходить без платья, лучше умереть, чем ходить без платья!
Миса разразилась рыданиями и бросилась через всю гостиную в коридор. Рыдая, бежала она в потёмках всё дальше и дальше и вдруг стала как вкопанная. Ей сделалось ужасно страшно. Она вспомнила тот жуткий смех.
Маленькая Миса перестала плакать и ощупью боязливо пошла назад. Она всё искала и искала дверь в гостиную, и чем дольше искала, тем страшнее ей становилось. Наконец она нашла дверь и торкнулась в неё.
Но дверь эта не вела в гостиную. И комната была совсем другая. Слабо освещённая, с длинным рядом голов. Отрубленных голов на страшно длинных и тонких шеях, с необычайно пышными волосами. Все они смотрели в стену. «А если они уставятся на меня? — в смятении подумала Миса. — Представь себе: если они уставятся на меня?..»
Она так испугалась, что не смела пошевелиться и лишь как зачарованная смотрела на золотисто-жёлтые, чёрные, рыжие локоны.
Между тем фрёкен Снорк, помрачневшая, сидела в гостиной.
— Не ломай себе голову из-за Мисы, — сказала дочь Мимлы. Она вечно волнуется по пустякам.
— Но она права, — пробормотала фрёкен Снорк и поглядела на свой живот. — Мне надо платье.
— Нет, — сказала дочь Мимлы. — Не будь дурочкой.
— Но у тебя-то есть платье, — возразила фрёкен Снорк.
— Так то ведь я, — беззаботно сказала дочь Мимлы. — Послушай, Хомса. Должна ли фрёкен Снорк ходить в платье?
— Да, если она зябнет без него, — ответил Хомса.
— Нет, нет, постоянно, — заявила фрёкен Снорк.
— Или в дождь, — сказал Хомса. — Но тогда, пожалуй, разумнее будет раздобыть плащ.
Фрёкен Снорк потрясла головой. Некоторое время она стояла как бы в раздумье, затем сказала:
— Я пойду и устрою всё с Мисой.
Она взяла карманный фонарик и вышла в маленький коридор.
Коридор был пуст.
— Миса! — тихо позвала фрёкен Снорк. — Мне нравится твои прямой пробор, да, да…
Но Миса не отвечала. Фрёкен Снорк увидела узенькую полоску света, пробивавшуюся в щель приоткрытой двери, и толкнула дверь.
В комнате сидела Миса с совершенно новыми волосами.
Длинные жёлтые локоны, навитые на штопор, обрамляли её озабоченное лицо.
Маленькая Миса посмотрелась в зеркало и вздохнула. Она взяла другие красивые волосы, рыжие и буйные, и натянула их так, что чёлка пришлась по самые глаза.