— Вам это кажется ужасным. Очень сожалею, что ввела вас в заблуждение относительно Йена. До сих пор не могу избавиться от чувства стыда. Но тогда я вас еще не знала, не была уверена, что вы поймете, как все было на самом деле. Не знала, какая вы добрая, как отличаетесь от большинства… — Она осеклась.
— Договаривайте, — поощрила ее Сара. Фелисити судорожно сглотнула.
— Большинства женщин высокого ранга. Все они относятся ко мне снисходительно. — Она отвела глаза в сторону. — Им нравится, когда я рассказываю о папе. Это своего рода развлечение, а потом они предоставляют мне самой развлекаться с их мужьями и сыновьями.
— Так же как я, — мягко произнесла Сара.
— Нет! Ничего похожего. Несмотря на то что я наговорила вам в тот вечер, Йен ко мне не приставал. Я сама была виновата, что…
— Приняли это близко к сердцу? Поверили его поцелуям? Здесь нет вашей вины.
— Но к этому привела моя колонка, — возразила Фелисити.
— Вы были вправе ее написать. Я бы тоже не хотела, чтобы моими чувствами играл какой-то повеса.
— И все-таки это не то же самое, — тихо произнесла Фелисити.
— Что вы имеете в виду? Фелисити опустила глаза.
— Не то же самое, что с другими. С которыми я встречалась из-за папы.
— Что они с тобой делали?! — воскликнула Сара.
— Ничего ужасного, — поспешила ее успокоить Фелисити. — Один поцелует, другой дает волю рукам. Мне было одиннадцать, когда папа стал брать меня с собой к патронам, я делала для него заметки. — Слабая улыбка тронула ее губы. — У него был ужасный почерк, он сам с трудом разбирал. Мне нравилось бывать в этих роскошных домах. — Улыбка увяла. — Пока я не узнала, что за люди в них живут.
— Не все же, — вмешалась Эмили.
— Конечно, нет! Обычно старший из сыновей, который меня «развлекал», пока папа был занят. Но чаще я не давала им спуску. Наш лакей показал мне, как… м-м… куда бить коленом.
— Хороший лакей, — похвалила Сара слугу.
— Настоящие неприятности доставляли не сыновья, а отцы. Взрослого мужчину не ударишь. Приходилось действовать хитростью.
— А куда смотрели жены этих развратников?
— Одна из них, заметив, что муж пристает ко мне, пожаловалась папе, сказав, что я заслуживаю порки.
— Надеюсь, он проигнорировал ее совет? — в ужасе воскликнула Сара.
— Папа никогда не бил детей. Хотя братьям это пошло бы на пользу. А той женщине папа сказал, что она старая ревнивая ведьма, а муж ее — спрут, и отказался продолжать работу над проектом. Лишь через год он нашел другого заказчика. Все это время мы с мамой работали до изнеможения.
— И это научило тебя не жаловаться на блудливых мужчин?
Фелисити печально улыбнулась.
— Леди Уортинг, вы все понимаете.
— Может, хватит называть меня официально? — мягко произнесла Сара.
— Я этого не заслуживаю. — Фелисити снова стала мерить шагами комнату. — Вы были ко мне так добры, а я злоупотребила вашим гостеприимством в ту ночь на балконе.
— Ерунда, — сказала Эмили, покосившись на Сару. — Ты делала то, что нужно для выживания. Мужчины избрали своим оружием соблазнение, а нам оставили в качестве защиты только хитрость. И еще, насколько я помню, Сара говорила, что там присутствовала леди Брумли, вряд ли ты хочешь, чтобы она узнала, как было дело.
— Эмили права, — сказала Сара. — Я не виню тебя за то, что ты ввела меня в заблуждение. — Она вдруг вспомнила, как Йен смотрел на нее, когда она выгоняла его из дома, и засмеялась. — Если с кого и следовало сбить спесь, так это с Йена. Видели бы вы, как он оскорбился, когда я упрекнула его в том, что он пристает к женщинам в моем доме.
— У него было за что обижаться. — Фелисити скосила глаза на туалетный стол. — Хотя он отплатил мне за этот маневр.
Сара опомнилась.
— Ты еще не рассказала, что он делал после того, как ты ушла из игорной комнаты и поднялась сюда. Я знаю, вы с ним не просто разговаривали. Однако не верю, что Йен может быть таким черствым. Но Он… он не…
— Нет. — Фелисити покраснела. — Он целовал меня. И все.
Эмили рассмеялась.
— В таком случае Йен в большей мере джентльмен, чем когда-либо был мой муж.
— И мой, — со смешком добавила Сара. Фелисити была потрясена.
— Но ваши мужья с виду настоящие джентльмены!
— С виду — вне всяких сомнений. На публике иначе нельзя. А наедине… — Она не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как утром Гидеон свирепо занимался с ней любовью. — Они жутко испорченные типы, правда, Эмили?
— И слава Богу, — сказала Эмили, сияя. Фелисити перестала расхаживать и в полном замешательстве посмотрела на подруг.
— Значит, когда я позволила Йену, когда он заставил меня почувствовать… Я не…
— Хочешь сказать, не распутная, потому что почувствовала желание? — Сара покачала головой; она хорошо помнила, какое отвращение к себе испытала, когда Гидеон в первый раз пробил ее самозащиту и вызвал в ней это желание. — Дорогая, нет ничего плохого в том, чтобы испытывать желание.
— Йен тоже так говорит, — прошептала Фелисити.
— И все-таки, — поспешно добавила Сара, — это не значит, что он может заниматься с тобой любовью, не неся никакой ответственности.
Фелисити нахмурилась.
— О, он так и рвется взять на себя ответственность, хотя всего лишь… — Она опять покраснела. — В общем, беда в том, что он хочет на мне жениться.
— Да, он об этом сказал. Значит, он любит тебя.