— Ваш источник объяснил вам, почему мой племянник заботится о мисс Гринуэй?
— Наверное, чтобы позлить вас?
— Что вы! — воскликнул он с оскорбленным видом. — Будьте уверены, она помалкивает о том, какой у него характер.
Неприязнь к этому человеку нарастала у Фелисити с каждой минутой.
— Не томите меня неизвестностью, мистер Леннард. Я вижу, вам не терпится сообщить то, что скрывает мисс Гринуэй.
— Поймите, я все это рассказываю исключительно потому, что не в силах видеть, как мой племянник порочит честь семьи.
— Продолжайте. — Две недели назад она бы поверила каждому его слову, что он скажет, но тогда она еще не была свидетельницей достойного поведения Йена. Его забота о ее чувствах и репутации в ту ночь в Уортинг-Мэноре никак не вязалась с тем, что о нем говорил его дядя.
— Полагаю, вы знаете, что в девятнадцать лет мой племянник бежал из Англии?
Она кивнула.
— Отец выгнал его из дома за то, что он сотворил с моей женой.
Он сделал театральную паузу. Фелисити подумала, что ей, возможно, не следовало бы выслушивать его откровения, и молчала.
А он продолжал:
— Моя жена Синтия была моложе меня, и они с Йеной проводили много времени вместе. — В его голосе появились суровые нотки. — Трудно сказать, что толкает молодых людей на безрассудные поступки, но он, кажется, неправильно истолковал ее доброе отношение. Однажды он застал ее одну и… тяжко об этом говорить… и он изнасиловал ее.
Обвинение метнулось в воздухе, внезапное, безобразное, как гадюка, которую нельзя проигнорировать, когда она свалилась на тебя с дерева.
Неужели это правда? В девятнадцать лет Йен изнасиловал свою тетку?
Фелисити вспомнила о сыночках папиных заказчиков, которые отлавливали ее в простенках между окон или «случайно» прижимали. Эти господа были уверены в своей безнаказанности.
Но Йен не такой. Ему не чуждо благородство. С женщинами он ведет себя осмотрительно. У него железная выдержка.
Оправившись от шока, Фелисити подумала, насколько нелепо обвинение Леннарда. Просто чудовищно. И зачем он все это рассказывает ей? Из благородных побуждений, как он заявил, или совсем наоборот?
— Если вы говорите правду, Йен заслуживает презрения. Он просто негодяй. Но вы уверены в том, что он изнасиловал вашу жену? Это она вам так сказала?
— Да, она прибежала ко мне вся в слезах, сгорая от стыда.
— И что вы сделали в ответ на оскорбление?
— Что сделал? — Он нахмурился.
— Вы, разумеется, вызвали его на дуэль, ведь он оскорбил вашу жену.
— Я не мог вызвать племянника на дуэль! Брат никогда бы мне этого не простил!
«Зато теперь ты можешь обвинять его у него за спиной, не давая возможности защититься. Как благородно с твоей стороны!» — подумала Фелисити.
— И тогда лорд Сен-Клер и уехал на континент? — не унималась Фелисити.
Он нервно подергал галстук.
— Да. Я встретился с ним и потребовал, чтобы он загладил свою вину. Но он как трус сбежал на континент, среди ночи.
Странно. Герцог Веллингтон хвалит Йена за храбрость, а родной дядя называет трусом. Если бы ей предложили пари, кто из них лжет, она поставила бы на мистера Леннарда.
— Должно быть, ваша жена страдала из-за того, что ее обидчик остался безнаказанным.
Он опустил глаза.
— Терзаемая стыдом, она забрала детей и ушла из дому.
— Очень изобретательно, Эдгар, — раздался женский голос. —А как убедительно изложено! В искусстве рассказывать сказки ты можешь соперничать даже со мной.
Фелисити обернулась, Леннард вскочил. В дверях, стояла леди Брумли собственной персоной. Фелисити весь вечер избегала ее, зная, что маркиза станет расспрашивать о бале у Уортингов, но сейчас несказанно обрадовалась ее появлению.
Чего не скажешь о мистере Леннарде.
— Не твое дело, Маргарет. У нас с мисс Тейлор приватная беседа.
— Да, но в моем доме. — Леди Брумли вошла в комнату. На голове у нее красовался атласный тюрбан с вышитыми на нем якорями. С тюрбана свисала брошь в виде корабля. При ходьбе она раскачивалась, и казалось, будто корабль плывет по морю. — Я тебя не приглашала на бал, Эдгар. Представь себе мое удивление, когда я увидела, как ты бросился вслед за мисс Тейлор, выходящей из зала. Жаль, толпа помешала мне раньше тебя настигнуть.
Глаза маркизы излучали такую злобу, что Фелисити поежилась. Достопочтенный Эдгар Леннард в свое время имел глупость нажить в лице маркизы врага.
Он скрестил руки на груди.
— Я слышал, ты распускаешь слухи о моем племяннике, якобы он сделал предложение мисс Тейлор. Когда я узнал, что он и мисс Тейлор будут здесь, то решил выяснить, правда ли это.
— И к какому выводу пришел? — с каменным лицом спросила леди Брумли.
— Судя по ревности к лорду Мейсфилду и по тому, что он полвечера не отрывал глаз от мисс Тейлор, ты права.
— И ты решил напакостить ему? Очернить в глазах девушки, оболгать?
— Я рассказал правду, — запротестовал он.
В дверях появились два лакея. Не оборачиваясь, леди Брумли ткнула пальцем в мистера Леннарда.
— Вышвырните его вон!.. — Когда лакеи вошли, пламя свечей заколыхалось, придав улыбке леди Брумли зловещий вид. — Кое-чему я научилась у тебя двадцать пять лет назад, Эдгар, а именно — не пускать в свой дом подонков. Так что убирайся!
— Тебя не просили вмешиваться, — заявил мистер Леннард, когда лакеи подхватили его под руки.