Фелисити давно хотелось рассказать о своих обидах, а Йен застал ее в минуту слабости, и слова полились потоком:
— Он загнал меня в угол в библиотеке. Я пойма туда почитать. Папе в это время не нужна была моя помощь.
Фелисити вспомнила, как Пелем вошел, на губах похотливая улыбка, навалился на нее.
— Он меня поцеловал, я так удивилась, что не прореагировала, но когда он полез рукой в лиф, ударила его по щеке. — Это, конечно, его не остановило, он засмеялся и больно сдавил груди, но Йену она не стала рассказывать. — Вот и все.
— Полез в лиф. Черт его дери, я залезу ему в штаны и оторву яйца! А еще лучше — задушу!
— Нет! Йен, это было очень давно. Теперь это не имеет значения.
— Имеет! — Он пристально посмотрел на нее. — Я знаю Пелема. Пощечина его не остановит.
Она отвела глаза, не в силах повторить ложь.
— Querida, расскажи все, — взмолился он.
— Он прижал мою руку к своим штанам, а я… я так надавила, что он завопил. Прибежала его жена. Как раз в тот момент, когда он замахнулся на меня.
— Боже мой, — только и мог произнести Йен. — Ты еле спаслась.
Только сейчас Фелисити поняла, что все могло быть гораздо хуже. Пелем не лишил ее девственности, он даже не ударил ее, не успел. Но с тех пор, как это ни глупо, Фелисити стала с предубеждением относиться ко всем мужчинам высокого ранга.
— Представляю себе, какой скандал ему закатила жена, — хмыкнул Йен.
— Вообще-то она обвинила меня, — очень спокойно сказала Фелисити. — Леди Пелем отвела меня к отцу, заявила, что я распутница и что он должен меня выпороть.
— Вот сука! Она рассмеялась.
— Выбирай выражения!
— Зачем? Я для публики не пишу. — Он прижал ее к себе. — Ты была к ней слишком великодушна в своей колонке.
Колонка. Фелисити про нее и забыла.
— Обычно я не бываю желчной, даже когда пишу о папиных патронах, но мне нездоровилось.
— Я действительно «самонадеянный осел». Фелисити едва сдержала стон.
— Ты не осел.
— Осел. Ничуть не лучше Пелема. — Нет!
— Я целовал тебя против твоей воли, я домогался тебя у Уортингов…
— Ты не домогался! Не принуждал меня. Мне нравилось то, что ты делал. А Пелем унизил меня. Он был мне противен. Ты мог лишить меня девственности, но в последний момент остановился. И я поняла, что не все аристократы такие, как Пелем.
У него заблестели глаза.
— Но через неделю я тебя соблазнил. Она прижала палец к его губам.
— Не смей говорить о себе, как о Пелеме. Ты не взял меня силой, это был мой собственный выбор. И я о нем не жалею.
Йен наклонился к ней.
К собственному стыду, она не уклонилась от его поцелуя. Но почему она должна стыдиться? Ведь они муж и жена. Он ее муж, она его жена, в этом нет ничего плохого. Поцелуй полон восторга и нежности, он стер все мысли, кроме одной — об их последнем соитии.
Он сдвинул с ее плеч халат, и она обвила его шею руками.
— Моя милая, моя querida! — Он сжал двумя пальцами ее соски, и они затвердели. В жилах забурлила кровь.
«Любовь моя», — мысленно произнесла Фелисити.
Спустив рубашку так, что обнажилась грудь, он завладел ее губами. Фелисити прижала к себе его голову и покрыла ее поцелуями.
Дальше все пошло слишком быстро: он опрокинул ее на спину, лег на нее, погладил внутреннюю сторону бедер. Ее охватила паника. У нее месячные, они не могут, нельзя.
Она отчаянно ухватила его за кисть руки.
— Нет, Йен, нельзя.
— Не делай этого со мной опять, querida! — прорычал он, остановив на ней затравленный взгляд.
— Я не хочу, видит Бог, не хочу! Больше не хочу. Но… — Она густо покраснела. — Но я… у меня… о Боже, как стыдно. У меня сейчас месячные. Я не вышла к обеду, и тебе сказали, что мне нездоровится.
Услышав это, Йен застонал и уткнулся ей в плечо.
— Черт возьми, до чего же мне не везет!
— Извини. Я должна была тебя предупредить.
— Ничего, впереди у нас много ночей. — Он как ни в чем не бывало поцеловал ее в щечку. — Не так ли?
Она понимала, что Йен имеет в виду. Пора сделать их брак настоящим. Фелисити это поняла, когда он разозлился на ее колонку.
Значит, надо ему показать, что она любит его, несмотря ни на что.
— Да, впереди у нас много ночей. Уже через несколько дней мы сможем…
— Хватит, querida. — Он криво улыбнулся. — Умоляю, не говори о том, что мы будем делать через несколько дней. Несколько дней мне кажутся вечностью.
— Мне тоже, — сказала она, засмущавшись.
Он вздохнул и упал на кровать рядом с ней. Наступило молчание. Наконец он заговорил:
— Значит, ты еще не забеременела?
— Нет. К сожалению.
— Не о чем жалеть, у нас уйма времени.
Но почему он разочарован? Почему так торопится с наследником?
Он поднялся с постели.
— Пожалуй, я пойду, тебе надо отдохнуть. Она взяла его за руку.
— Останься. — Она погладила его длинные пальцы со шрамами.
— Остаться и не притрагиваться к тебе? Прости, querida, но когда последний раз мы делили постель, не занимаясь любовью, я от отчаяния напился. Не хочу, чтобы это повторилось.
— Не повторится. Я буду хорошей женой. Обещаю тебе.
Он потрепал ее по щеке.
— Спокойной ночи. Если к утру не передумаешь, мы пойдем навестим моих арендаторов, я вас познакомлю.
Она улыбнулась:
— С удовольствием.
Он ушел. Фелисити села за стол, перечитала статью. Такое впечатление, будто она дразнится и показывает язык. Как озорной мальчишка.