Три демона за пределами офиса болтали, поедая с витрины шоколадные батончики только для вида. Ни один волк в здравом уме не прикоснется к содержащимся в них ядохимикатам. Она улыбнулась. Их меняют только один раз в год. Надеюсь, эти ублюдки получат пищевое отравление. Обертки сморщились, когда они разорвали их, и, по крайней мере, один из них ел с открытым ртом, звук, казалось, усилился в крошечном пространстве.
Хрусь-хрусь-хрусь.
Чавк-чавк-чавк.
Господи, неужели мать не научила его хорошим манерам?
Да уж.
Как будто у демонов есть манеры.
Злобные демоны, в сочетании с шоколадом, который они потребляли. Господи, она больше никогда не будет смотреть на шоколад так, как раньше.
Поскольку дверь в кабинет была единственным выходом, а Лив не могла выносить вид этих троих, оставшихся присматривать за ней, она решила сидеть тихо, пока не придумает, что делать дальше. Спокойствие будет ее самым большим оружием.
— Остальные будут здесь на закате, и тогда мы разорвем эту дыру на части.
Она склонила голову набок.
Другие? А сколько их было?
— Что мы будем делать с этой девчонкой?
— Аджани сказал пока не трогать ее. У него есть особые планы, связанные с ней. От нее воняет тем агентом, который убил Нури. Он хочет наказать его. Заставить его чувствовать такую же боль.
Я воняю?
Лживый. Грязный. Потный. Ублюдок.
Лив оглядела офис в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей освободиться, но они тут все опустошили: стол, стул, все остальное. Тем не менее, они не были слишком хороши в связывании. Она скрестила свои запястья, одно поверх другого, небольшой поворот рук, у нее будет пространство, чтобы выскользнуть из пут. Что касается ее ног, то она могла бы вставить конец одного из шнурков от запястья в прорезь, и вуаля, она была бы свободна.
После нападения она прошла несколько курсов выживания у человека, который работал телохранителем у богатых людей, одного из ее кузенов из стаи койотов, который сжалился над ней. Слава Богу, она знала, что делать в ситуациях похищения.
Лив пыталась освободиться. Если она порвет стяжки и все еще не сможет выбраться со станции, все ее попытки сбежать будут напрасны. Ей нужно дождаться подходящего момента, чтобы сделать свой ход. И когда это случится, ей придется действовать быстро.
— Ты съел все конфеты.
— Я был голоден.
— Ты не один такой, идиот.
Бах!
Что-то шлепнулось вниз, а затем послышались звуки борьбы.
— Ууууу.
Стук. Визг. Рычание.
— Прекратите, — крикнула женщина. — Если кто-нибудь из этих псов окажется поблизости, они услышат, как вы тут шумиште. Ех-хе-хе.
Хорошая мысль.
Волки могли быть достаточно близко, чтобы спасти ее, или, по крайней мере, хотя бы один, особенно с тех пор, как часовой, который следил за Лос-Лобос, исчез. Возникла идея. Обратиться, убежать и позвать на помощь. Но как можно обратиться после того, как в течение многих лет ты этого не мог сделать?
Нужно почувствовать связь. Она чувствовала своего койота прошлой ночью, и может быть, она сможет освободить ее. Лив должна что-то предпринять.
Лив закрыла глаза и потянулась к животному внутри себя. Ее кожа зудела и горела, как будто она сидела на куче огненных муравьев. В детстве она однажды обращалась. Забавно, но чувства все те же. Неприятные. Она ахнула, глядя на свою слишком человеческую руку. Что ж, попытка номер один определенно стоила того. Лив — один, койот — ноль.
Она чувствовала ее прошлой ночью, а теперь, казалось, та отступила. Койот есть, но не хочет появляться. Ее просто нужно уговорить.
Ну же. Я нуждаюсь в тебе.
Лив настроилась снова, и ее ноги нагрелись, как будто она стояла на горячем асфальте, и жар затопил ее.
Больно!
Обжигающе. Терзающе. Лив ахнула и, задыхаясь, перекатилась на колени.
Окей, не так просто, как я помнила, и чертовски неприятнее, чем сидеть на муравейнике.
Почему она забыла о боли? Может быть, ее койот вспомнила об этом и поэтому она спряталась? Лив стиснула зубы и снова сосредоточилась. Перед ее глазами встала белая вспышка.
— Ааа.
Как резинка, натянутая до предела, ее контроль соскользнул, и она вернулась к тому, с чего начала. На лбу у нее выступили капельки пота. Вкус крови почувствовался на языке. Она рухнула на пол на бок и сделала глубокий вдох. Все еще человек.