Под глазами чёрные круги. Бледный, как смерть. И трясущийся, как положено наркоману без дозы.
– Нет мотивации, – хриплым голосом говорил он. Надломлено и разбито.
– Надо позвонить Касперу. Пусть тебя отфигачет сильнее, – ехидно усмехнулась я. – Дрищ! Посмотри на себя! Тебя какой-то чухан в наколках уделал. Позорище! Если бы ты подкачался, нанял тренера. Самообороной занялся, ни кто бы тебя не тронул. Это я видела, никому не скажу. А если такая фигня на глазах Эллы или Данны произойдёт? Тебя весь универ за глаза чморить начнёт.
Я поднялась на ноги, глядя в округлённые глаза. Кажется, я Кирюшу лишила девственности. Он же был неприкасаемым. Его родители чуть ли в попу не целовали. То же самое делали все его друзья, а девки ещё и отсасывали. Он никогда в жизни такого не слышал от людей.
– В общем, так, – решила я наковать железа пока горячо. – Ныть прекращай! Вставай на тренажёры и выпиши тренера. Позвони мне, как всё пройдёт.
Это называется шокотерапия. Пожалуй, в следующим году я буду поступать на медицинский факультет и пойду в психотерапевты. Раз я попала в мир уродливых маньяков, нужно уметь в них разбираться.
Покидая холл, я повернулась к Малышеву и грозно крикнула:
– Я жду звонка!
Кирилл, сложив руки между колен, провожал меня удивлённым взглядом.
В клинике было спокойно и мирно. В одном из залов занимались ушу под музыку для медитации. Шарпали ногами пациенты в брендовых спортивных костюмах.
Ну и местечко! Неудивительно, что Кир загибался.
Машу я встретила на выходе. Она, сунув ноготь между зубов, держала трубку телефона у уха.
– Пап, как скажешь, так и будет. Прости меня.
Понятно. Такое лицо бывает у Маши, только когда Алексей её отчитывает.
Она отключила звонок и нервно выпила водички из бутылки.
– Что опять? – устало, спросила я.
– Уехали без охранника, – фыркнула сводная сестра. – У отца истерика, что мы все умрём.
– И что теперь делать? – недовольно покривилась.
– Не знаю. Охранник должен подъехать. Дашка звонила, ждёт нас через час.
– Так позвони охраннику, пусть вылавливает нас по дороге.
– Пошли.
Мы вышли в морозное утро и направились к машине. Позвонили охраннику и поехали по направлению к городу.
– Как твой нарик? – тихо поинтересовалась Маша, когда мы неслись по дороге.
Она не привыкла замолкать. Мы так душевно поговорили. Видно, что душа её раскрылась и требовала продолжения откровений.
– А если я соскочу? И, допустим, стану встречаться с другим? – рассуждала я.
Дело было в том, что я ни под каким соусом с Кириллом Малышевым связываться не хотела. Уж лучше с геем Антошей и его другом Эриком, там надёжно, и свободы будет полно.
– Ты у нас Котёнок, тебе всё можно, – ядовито ответила Маша.
Как я быстро с «папиной любовницы» на «котёнка» перепрыгнула.
Я уже открыла рот, чтобы съязвить, но в этот момент нас обогнал чёрный внедорожник. Он проехал в непосредственной близости, сорвав с двери водителя зеркало заднего вида.
Маша вдарила по тормозам, а громадная машина выехала вперёд и чуть ли не насильно заставила нас остановиться. Маша хотела вырулить в Сторону, но сзади был ещё один джип, который нас поцеловал в багажник.
Мерседес тряхнуло, и мы полностью остановились.
Можно было посчитать по секундам, как быстро всё произошло. Моя дверь открылась. Мой ремень безопасности отстегнули. Я закричала, когда сумка была содрана с плеча и кинута визжащей Маше в лицо.
Сильные руки.
Укрытые лица мужчин.
Запах сигарет и кожаной одежды.
Я брыкалась, стала биться в чужих руках. Мир кувыркался перед глазами. На голову накинули мешок, и я замерла, позволяя делать с собой всё, что им вздумается.
Меня кинули, потом усадили. Салон машины был с твёрдыми сидениями.
Связали между собой запястья, острой верёвкой или жгутом. Я дёрнулась и почувствовала боль в боку. Крикнула, но голос пропал в шуме мотора и громкой музыки.
– Что вам надо?! – закричала я в мешок.