ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Николай Аксенчук мог надеяться только на всем известную доброжелательность профессора Вольского. Войдя к нему в кабинет, Аксенчук схватился рукой за лоб и пошатнулся.
- Что с вами? - обеспокоенно спросил Вольский.
- Ничего, ничего… - Будто собрав последние силы, Аксенчук подошел к столу.
Вольский протянул ему стакан воды:
- Садитесь, выпейте.
Аксенчук судорожными глотками осушил стакан и устремил на Вольского молящий взгляд:
- Сергей Дмитриевич, я пропал. Мне лучше не жить, - заговорил он тихо и жалобно. - Я виноват. Знаю. Но я умоляю вас по-человечески задуматься о моей судьбе. Выброшен из такого института. Это же конец. Да, да, Сергей Дмитриевич, конец. А ведь я только-только вступил в жизнь. Вот я выйду сейчас из института, и за его дверью останется все - и прошлое и будущее. Что делать? Лезть в петлю. Да, да, лезть в петлю… - Аксенчук замолчал, обхватив голову руками.
- В петлю - это чепуха. Вы человек молодой, у вас впереди вся жизнь… - Для Вольского этот разговор был тяжелым испытанием. Еще с утра он думал о нем как о необходимости, которой нельзя избежать, и собирался провести разговор быстро и решительно. Но так не получилось, и вот теперь надо утешать и успокаивать уволенного. - Вы прекрасно устроитесь на другое место и будете работать.
- Да кто же меня возьмет, Сергей Дмитриевич? - почти с рыданием воскликнул Аксенчук.
- Верно, устроиться будет нелегко. Но наказание есть наказание. И оно вас, молодого специалиста, научит на всю жизнь. А в конце концов вы все-таки устроитесь и будете работать.
- Сергей Дмитриевич, я вам даю слово! Честное слово! Такое никогда больше не повторится. Ну, объявите мне самый строгий выговор! Только не выгоняйте! Не губите мою жизнь!
- Нет, товарищ Аксенчук, приказ уже подписан, - как только мог решительно произнес Вольский. - Поступить иначе я не могу. Вы задумайтесь, что произошло. Вы знаете, над чем работает наш институт. И вдруг сотрудник такого института не выполняет данного ему поручения и не выполняет, видите ли, только потому, что о поручении он забыл.
- Сергей Дмитриевич, я не забыл! Ведь поручено было мне и Добровольскому.
- Перестаньте! - Вольский рассердился - он больше всего на свете ненавидел всякую ложь. - Как можно? Тревожиться о своей судьбе и при этом лгать? Лгать не только мне, но и самому себе! Вы же отлично знаете, что поручение давалось вам. Именно вам… А Добровольский должен был как старший научный сотрудник только присмотреть за этим делом. И вы поймите, что означает ваша забывчивость, когда мы заняты делом столь важным для всего государства?
- Сергей Дмитриевич, простите за невольную ложь. Я спасаю жизнь, хватаюсь за что попало… - хитрил Аксенчук. - Но ведь факт, Сергей Дмитриевич, что порученное мне дело составляло такую маленькую и такую маловажную частность, что…
- В нашем деле маленьких частностей нет, - перебил его Вольский. - Словом, мы с вами напрасно тратим время. Приказ подписан, и отменять его я не собираюсь. Сдайте секретарю все служебные документы.
- Тогда всё. Конец! Конец!.. - Аксенчук встал, раскачиваясь точно от боли.
Вольский старался на него не смотреть, боялся, что в последнюю минуту сжалится и уступит.
- Всё. Простите, профессор, за беспокойство, - прошептал Аксенчук и, шатаясь, пошел к дверям.
И тут Вольский не утерпел:
- Будете устраиваться на работу, пусть оттуда мне позвонят - я вас поддержу.
Аксенчук, ничего не сказав, вышел из кабинета…
Катастрофа, постигшая Аксенчука, не была случайной. Из всего, что с ним произошло, самое страшное было, пожалуй, то, что он не сознавал до конца своей вины и не понимал, что к катастрофе он сам шел все последние годы своей жизни.
Николай Аксенчук лишился матери, когда ему не было еще десяти лет. Отец второй раз не женился и всю свою любовь отдал единственному сыну. Видный хирург, спасший от гибели сотни людей, он своей слепой любовью, уверенностью, что он растит необыкновенного мальчика, постепенно вел сына к гибели. Не знавший ни в чем отказа, Николай уверился, что любой его проступок будет прощен, и он рос убежденным, что ему предназначена какая-то особая, легкая и красивая жизнь. Собственно, так он и жил вплоть до внезапной смерти отца два года назад. Юноша он был способный, без особого труда учился в школе и затем в институте. Он даже был по-своему талантлив - на последнем курсе института предложил идею нового измерительного прибора для испытания металла на прочность, за что был премирован и что в конечном счете помогло ему и устроиться в институт Вольского.