Аксенчук долго не отвечал, погруженный в тяжкое раздумье.
- Я с вами, - сказал он наконец.
- Молодец! - Окаемов порывисто обнял Аксенчука за плечи. - Вы не представляете, что я пережил, пока вы думали! Видите? У меня пот на лбу выступил. Ну, теперь мы друзья на всю нашу жизнь! - Он дрожащей рукой налил коньяк в рюмки. - За успех нашего дела и нашего путешествия! За нового гражданина моей великой державы!
Они выпили. Аксенчук спросил:
- Когда мы уедем? И как? Это же так трудно! Граница…
- Мы уедем завтра ночью. На морском побережье нас возьмут на борт подводной лодки. И прощай, советская земля!..
- И вы… не бросите меня?
Окаемов встал:
- Послушайте, мой друг: не верьте тому, что о нас плетут крикуны. Через несколько дней вы сами убедитесь, какая это ложь. О вас уже сообщено, и мне просто приказано взять вас с собой. Мы люди слова и дела. И мы умеем работать. И мы ненавидим вашу страну. И прежде чем покинуть ее, мы с вами очень громко хлопнем дверью. Хлопнем, мой друг?
- Можно, конечно. Но как?
- Атак, например, чтобы от всего вашего института вместе с Вольским осталась одна каменная пыль. Неплохо? И мы сделаем это как дважды два - четыре.
- Как? - Это «как» у Аксенчука не получилось - оно прозвучало весьма неестественно.
Окаемов пристально посмотрел на него и сказал:
- В вашей записной книжке есть три телефонных номера Вольского. Среди них есть квартирный?
- Да. Три семнадцать ноль один.
- Вы сейчас позвоните по этому телефону.
- Уже поздно. Он не станет разговаривать.
Окаемов поднял руку:
- Прекратите дискуссию! Надо действовать, а не болтать! Вы позвоните ему и скажете, что устраиваетесь на работу. Он же обещал вам поддержку? Извинитесь за поздний звонок, скажите: речь идет о вашей жизни и смерти. Умоляйте его, чтобы он принял вас завтра на пять минут. Мол, в связи с вашим устройством возникли такие обстоятельства, которые вы можете объяснить ему только лично. Умоляйте! Если нужно, пустите слезу… Звоните! - Окаемов показал на телефон.
Аксенчук подошел к телефону и снял трубку. Окаемов стал за его спиной.
Разговор с Вольским Аксенчук провел очень искусно. Профессор остановил его причитания и сказал:
- Хорошо, товарищ Аксенчук, можете прийти ко мне завтра в два часа сорок минут…
Аксенчук положил трубку и оглянулся на Окаемова:
- Завтра в два сорок…
- О’кей, мой друг! - Окаемов снова утирал со лба пот. - Считайте свой подвиг уже совершенным. Где мой сверток?
- В моей комнате в шкафу, где вы положили его.
- Тащите его сюда!..
- Погасите свет! - распаковывая сверток, тихо приказал Окаемов и включил рацию. В полумраке комнаты затеплились багровые светильнички радиоламп. - Сядьте, мой друг, и молчите. Я сейчас доложу обо всем начальству и уточню, когда приходит за нами подводная лодка…
Несколько минут Окаемов сидел неподвижно, в уме составляя текст радиограммы, а потом быстро застучал ключом:
«Работает «три икс»… «три икс»… Операцию выполню завтра по всем трем пунктам. Чертежи уже у меня. Подтвердите сейчас же время прихода за мной транспорта. Перехожу на прием…»
Окаемов переключил рацию и надел наушники. Аксенчук видел его напряженное лицо, чуть освещенное зыбким светом радиоламп. В эту минуту Окаемов словно видел, как Барч и начальник Центра читают его радиограмму. Вот они прочитали фразу о чертежах и переглянулись. Барч сказал: «Видите, я был прав, настояв на заблаговременной отправке лодки в тот район». Окаемов улыбнулся: «Я же отлично понимал, мистеры начальники, что моя диверсия для вас дороже сотни таких, как я. И когда я все сделаю, вы охотно мной пожертвуете. Но чертежи вам очень нужны, очень! Правда, я потом вас несколько разочарую, сообщив уже лично, что чертежи погибли, скажем, вместе с Аксенчуком, допустившим непростительную оплошность. Но дело будет сделано, и я буду стоять перед вами. И вам ничего не останется, как сказать мне спасибо…»
Окаемов вздрогнул и прижал рукой наушники - ему отвечали:
«Желаю успеха. Транспорт с двух часов ночи завтра в условленном месте. Барч».
Сорвав с головы наушники, Окаемов вскочил:
- Полный свет и налить рюмки! Дорогой Аксенчук! Мне и вам желают успеха. Нам предоставлен двухмесячный отдых. Это и есть моя страна! За нее! - Они выпили. - А теперь, мой друг, спать! Спать! Завтра у нас нелегкий денек!
- А все же, что мне надо завтра сделать? - тревожно спросил Аксенчук.
- Не волнуйтесь, мой друг. Сущую чепуху! Вам не придется ни стрелять, ни бросать бомбы, ни подливать яд. Сейчас мы ложимся спать. На рассвете я уйду. Вы знаете кафе на бульваре, наискосок от института?