У него было жесткое выражение лица; он холодно встретил взгляд серых глаз, и Прюденс не увидела улыбки на четко очерченных губах. Она повернулась к дверям и услышала низкий голос:
– Уже уходите, Мерриот? Постойте, я составлю вам компанию.
Через пять минут они вышли на улицу, и сэр Энтони протянул:
– Каков результат встречи с Ренсли, мой честный юноша?
– Плохо, – ровно ответила Прюденс. Ей не понравилась ироническая нотка в голосе спутника.
– Голубок потерял несколько перышек, а?
– Зато голубок не мошенничал в игре, сэр! – несколько язвительно ответила Прюденс.
– Полегче, дитя мое! Вы хотите сказать, что Ренсли мошенничает?
Прюденс бросила взгляд в непроницаемое лицо:
– Вы думаете, он не станет обманывать голубка, сэр?
– Нет, малыш, я думаю, что будет. Она прикусила губу:
– Мне недоставало вас, сэр.
– Потому что я не прогнал людоеда от ребеночка? Жизненный опыт еще никому не повредил, дитя мое.
– Я думаю, вы хотели показать мне, сэр, что мне остается лишь положиться на милость первого встречного, если только я не с вами, – сказала Прюденс прямо.
– А разве это не так? – парировал сэр Энтони.
– Я сумею постоять за себя. Но зачем вы таким образом демонстрируете мне свое могущество?
– Следующий шаг в вашем образовании. Вам следует поблагодарить меня за это.
– Я думаю, вы не вполне честны со мной, сэр Энтони.
– Объясните, мой юный мудрец. В чем же я нечестен?
Она продолжала ровным голосом:
– Вы рассердились на то, что я отказался ехать с вами в Уич-Энд. Я не жалуюсь, что вы оставили меня на растерзание лорду Бэрхему. Я даже предпочел бы, чтобы вы стояли в стороне, ибо я не имею никаких прав на вас и уверен, что могу сам позаботиться о себе. Но когда вы говорите, что вы сделали это в целях моего «образования», вы неискренни.
– Следовательно, вы думаете, что я сделал это от обиды? – Его голос оставался совершенно безмятежным.
– Разве это не так, сэр Энтони? Наступила пауза.
– Мне не кажется, что я страдаю чрезмерной обидчивостью, – сказал Фэншо. – Может быть, мы скажем так: что я оставил вас на съедение этому волку в наказание за вашу неблагодарность?
Вот что значит поддаться мстительному искушению! Решительно, перечить ему было себе дороже. Чувствуешь себя просто каким-то лилипутом.
– Сожалею, что вы сочли меня неблагодарным, сэр. – Она заметила, что голос ее звучит тихо и достаточно виновато, и попыталась взять себя в руки. – Мне кажется, вы не так поняли мой отказ поехать в Уич-Энд. – Не успела она произнести эти слова, как тут же о них пожалела. Бог знает, куда это могло завести.
– Не считаю себя всезнающим, – сказал Фэншо, – но думаю, что городская жизнь кажется вам куда более привлекательной, чем жизнь в Уич-Энде.
Она заметила, что они отклонились от темы. Да, получилась большая путаница. В конце концов, для неизвестного молодого джентльмена быть приглашенным в гости к великому сэру Энтони Фэншо, и в самом деле, большая честь. Ее отговорки звучали неубедительно; короче говоря, она действительно выглядела невежей. Но как исправить свою ошибку?
– У вас сложилось неверное впечатление, сэр.
– Вот как?
– Я прекрасно понимаю, сэр, что ваше приглашение – это честь, которой я не заслуживаю, но меня учили, что отказываться от своих прежних обязательств – большая грубость, нежели отклонить новые, пусть и очень лестные.
– О, у вас это прозвучало замечательно! – восхитился сэр Энтони. – Прошу вас, забудем об этом.
– Если только я не останусь в вашем черном списке, сэр, – сказала Прюденс, чтобы убедиться в его искренности.
Он засмеялся и положил ей руку на плечо:
– Признаюсь, я до странности расположен к вам, молодой человек. Вы прощены.
Смехотворно, что человек может почувствовать такое облегчение. Прюденс решила ничего не рассказывать Робину, опасаясь, что он станет смеяться над ней.
Глава 8
ЧЕРНОЕ ДОМИНО
Миледи Лоуестофт подкралась к комнате Прюденс, быстро оглянулась, чтобы убедиться, что никого нет, и вошла, плотно закрыв за собой дверь. Прюденс сидела перед зеркалом с заячьей лапкой для румян в руке. Она оглянулась, чтобы увидеть, кто это так бесцеремонно ворвался к ней.
– Фи!.. – воскликнула она, снова поворачиваясь к зеркалу.
– Если кто-нибудь видел меня, моей репутации конец!.. – заметила миледи, усаживаясь и усмиряя волны фиолетового шелка. В руке у нее была бархатная полумаска, на плече фиолетовое домино. Она приложила маску к лицу: – Ну как? Разве я не intrigante[16], дорогая?
– Очень! Впрочем, как всегда, в маске или без нее.
– Они все так и говорят, – кивнула миледи. – О ля-ля! Мы сегодня неотразимы, нет?