– Мисс Тримейн была, несомненно, более оживленной, – ответил мистер Фонтеной.
Милорд отдал миниатюру обратно. В глазах у него появился блеск.
– Но почему бы не взять мой собственный портрет? – предложил он.
Мистер Фонтеной и старый мистер Клэпперли остро взглянули на него. Ренсли торжествующе сказал:
– На этом-то вы и поскользнулись, мой хитроумный друг! Здесь нет вашего портрета!
Милорд улыбался.
– Нет? А мой друг мистер Фонтеной согласен с этим?
Мистер Фонтеной молчал. Милорд постучал пальцем по крышке табакерки.
– Я говорю о карандашном наброске, сделанном с меня, когда мне было восемнадцать лет, – тихо сказал он.
Было очевидно, что Ренсли ничего не знал об этом, также было видно, что эти слова милорда произвели большое впечатление на двух старых людей.
– Это верно, когда-то был такой портрет, сэр, – сказал старый мистер Клэпперли. – Но он более не существует.
– Может быть, вы и правы, – вежливо ответил милорд. – Прошло много лет с тех пор, как я уехал из Англии. Но может быть, вы искали его не в том месте?
– Мы обыскали и этот дом, и дом в Бэрхеме, сэр. Его нигде нет.
– Я вижу, что могу помочь вам, – улыбнулся милорд.
Мистер Брент зорко смотрел на него:
– В самом деле, сэр? И вы знаете, где может находиться этот портрет?
– Надеюсь, мистер Брент. Но не будем спешить. Если портрет все еще лежит там, где я его спрятал, я могу его достать.
Мистер Фонтеной утратил свою чопорность. Все жадно смотрели на милорда.
– Где же вы спрятали его, сэр?
– Где я спрятал его?.. – повторил милорд. – Я слышал, мистер Фонтеной, что вы как-то охарактеризовали юного Роберта Тримейна как романтически настроенного юношу. Вы правы! Годы не угасили моего романтического пыла. – Он положил перед собой на стол табакерку и обвел присутствующих своим странным магнетическим взглядом. – Они только сделали еще более острым ум, который никогда не был ленив. Вы не можете не заметить во мне предусмотрительности, которая вызывает восхищение. Она была у меня даже в юности. – Он благодушно улыбнулся. – Даже в те далекие дни я уже смутно ожидал затруднений. Я знал, что может наступить день, когда мне захочется доказать, кто я. Этот романтический юноша, мистер Фонтеной, спрятал собственный портрет в этой самой комнате, чтобы он служил доказательством, если таковое понадобится.
– В этой самой комнате? – воскликнул лорд Клеведейл, оглядываясь.
– Именно, – ответил милорд. – Вот почему я выбрал ее сегодня. – Он поднялся. – Скажите, кузен, вы увлекаетесь чтением?
– Нет, – коротко ответил Ренсли.
– Точно так же, как и мой брат, – сказал его светлость. – Я думал об этом все время. Мой отец очень любил Шекспира, но я уверен, что он не знал латыни.
– Да к чему все это? – ошеломленно спросил Ренсли.
Взор милорда устремился на верхнюю полку одного из шкафов, стоявших вдоль стен. – Приходилось ли вам когда-нибудь, кузен, снимать с полки поэмы Горация?
– Нет, и я не понимаю...
– Думаю, что и мой брат не касался их, – сказал милорд. – Я так и полагал, что это будет надежно, замечательно надежно и изобретательно. Восхищен собственной догадливостью. – Он встретил недоумевающий взор лорда Клеведейла. – Как грустно, когда нет гуманитарных склонностей, – сказал он. – Это неоценимое преимущество. О, если бы вы знали оды Горация, кузен... Но вы их не знаете. Но возьмите их теперь: никогда не поздно учиться. Вон, в том углу, на верхней полке, вы найдете первый том, изящно переплетенный в тисненую кожу, с филигранной застежкой.
– Прошу вас, сэр, объяснить, чего вы хотите, – сказал мистер Брент.
– Разве еще не ясно? – удивился милорд. – Я прошу моего кузена взять лесенку и достать сверху «Оды Горация». Пусть он откроет застежку и найдет пятую оду.
– Вы говорите загадками, сэр.
– На эту загадку сейчас же последует ответ, если мой кузен сделает, что я прошу. Первый том и пятую оду. Это будет весьма поучительно.
Ренсли нетерпеливо направился к полкам.
– Шарлатан! Что я там должен найти?
– Пропавший набросок, дорогой Ренсли!
– Как! – взглянул вверх мистер Клэпперли. – Вы положили его в книгу, сэр?
– Я этому не верю! – крикнул Ренсли и быстро пошел к лесенке, нашел глазами книгу и вытащил ее. Он замешкался, стараясь расстегнуть застежку. Страницы сами открылись на пятой оде. Мистер Ренсли стоял, вперив взгляд в книгу.