Фрейд. Да потому, что нас окружают враги, которые только и ждут удобного случая, чтобы с нами разделаться. Стоит им заподозрить, что мы отошли от твердой платформы теории сексуальности и увязли в болоте суеверий, — они нас просто сожрут. Видимо, вы не понимаете, сколь шатко наше положение. С моей точки зрения, даже намек на мистику равносилен профессиональному самоубийству, и вы не должны…
(Опять умолкает — на этот раз потому, что в книжном шкафу треснула полка, да так громко, словно это был выстрел. Фрейд невольно втягивает голову в плечи.)
Господи, что это было?
Юнг. Я знал, что это произойдет.
Фрейд. Как вы сказали?
Юнг. Я знал, что нечто подобное произойдет. У меня в животе возникло ощущение, сходное с изжогой.
Фрейд. О чем вы говорите? В Домах с центральным отоплением древесина рассыхается, вот и все.
Юнг. Нет, это явление называется каталитической экстериоризацией.
Фрейд. Как-как?
Юнг. Явление каталитической экстериоризации.
Фрейд. Не смешите меня.
Юнг. Предвестником его и было то самое ощущение: как будто у меня докрасна раскалился пищевод…
Фрейд. Время упущено, я понимаю, но вы не должны…
Юнг. Скажу больше: сейчас произойдет то же самое.
Фрейд. О чем вы?
Юнг. Сейчас будет то же самое.
Фрейд. Не зря же я вам говорю: мой юный друг, пообещайте, что…
Его перебивает такой же оглушительный треск древесины. Он поднимает голову, впервые не находя слов.
Юнг. Вот видите!
Фрейд. Да это же… не может быть, чтобы у вас…
Юнг. Если бы только это; загадок еще очень много, нам есть куда двигаться.
Фрейд. Умоляю вас. Будьте предельно осмотрительны. Мы не можем позволить себе скатиться до спекуляций — телепатия, поющие шкафы, феи в садовых зарослях. Вспомните Отто Гросса.
Юнг. А что с ним стало?
Фрейд. Все еще куролесит где-то в Мюнхене.
Юнг. Что ни говорите, человек он неординарный.
Фрейд. Естественно, наркоман. Если он на что-то и способен, так лишь на то, чтобы загубить все психоаналитическое движение.
Юнг. Нет, если он кого и загубит, так только себя; если не знать, что такое реальность, как можно ей противостоять, когда она бросится на тебя с ножом в руке?
Фрейд. Похоже, на вас уже бросилась.
Юнг невольно хватается за щеку.
Юнг. Порезался во время бритья.
Фрейд. Какое разочарование: я-то думал, вы по меньшей мере дрались на дуэли. Занятие, достойное наследного принца.
Юнг. Как это понимать?
Фрейд. Не притворяйтесь: коль скоро Гросс катится ко дну, вы остаетесь единственным и неоспоримым наследником престола. А с выходом «Ежегодника» ваше имя войдет в историю и ваш статус будет понятен всем и каждому.
Юнг. Какой статус?
Фрейд. Моего сына и наследника.
Пауза. Юнг хмурится.
Юнг. Не уверен, что заслуживаю…
Фрейд. Не благодарите, прошу вас. В Америке я создам вам должную репутацию, будьте уверены.
Юнг. Когда вы отбываете?
Фрейд. В августе.
(С самодовольной улыбкой смотрит на Юнга.)
Что же касается барышни Шпильрейн, я напишу ей, что вы, по моему убеждению, не способны на подлость, и посоветую сосредоточиться на связанных с вами положительных эмоциях, вместо того чтобы вынашивать обиды, которые подтачивают ее здоровье. Излишне говорить, что встречаться с нею я не намерен.
Юнг явно испытывает облегчение.
Юнг. Я уже понял, что вы, считая меня своим сыном и наследником, не поверите, что я способен на такое безрассудство, как эмоциональные отношения с пациенткой.
Кабинет Юнга в клинике «Бургхёльцли»; свидетелями предстоящего ухода хозяина обещают быть лишь голый письменный стол да несколько картонных коробок. Юнг, который проверяет ящики стола, неожиданно слышит легкий стук в дверь. Рана у него на щеке полностью зажила.
Юнг. Войдите.
(К своему удивлению, видит Сабину, которая бочком проскальзывает в кабинет. Она останавливается, не сводя с него глаз; к Юнгу не сразу возвращается дар речи.)