Юнг. Расскажите об этом.
У Сабины бегают глаза; выражение лица становится испуганным и затравленным.
Сабина. Давайте заканчивать, можно?
Юнг. Еще совсем немного.
Сабина. В общем… ох…
(Пытается взять себя в руки.)
О чем вы спрашивали?
Юнг. Расскажите, как отец, впервые на вашей памяти, вас ударил.
Вначале кажется, что Сабина вот-вот выпадет из кресла. Через некоторое время к ней возвращается дар речи.
Сабина. Мне, наверное, было… года четыре… я разбила тарелку… или… да… и он велел мне подняться в ту самую гостевую комнату… и раздеться догола… а сам пришел следом и… меня отлупил… с перепугу я описалась, и он… опять стал меня лупить… ну, вот…
Юнг. А после этого первого случая он часто поднимал на вас руку?
Сабина. О да… да… а в его отсутствие меня, бывало, и мать поколачивала… но это совсем другое… это совсем не то, что…
Она умолкает; по щекам текут слезы.
Юнг. А что вы почувствовали, когда это случилось в самый первый раз?
После затяжной паузы Сабина отвечает едва слышно.
Сабина. Мне понравилось.
Юнг. Повторите, пожалуйста. Я не расслышал.
Сабина. Мне понравилось. Это меня возбудило.
Юнг. И впоследствии тоже нравилось?
У Сабины вырывается долгий стон, и только после этого она продолжает.
Сабина. Да… да… прошло совсем немного времени, и я, услышав приказ подниматься в гостевую спальню, начинала… испытывать желание…
Юнг. А случалось ли вам намеренно провоцировать отца?
Сабина. Нет, я не… И без того это случалось достаточно часто… а потом…
(Умолкает; Юнг ее не торопит.)
…когда он избивал моих братьев… или только грозился… этого хватало… мне достаточно было лечь в постель, прикоснуться к себе там…
(Она вскрикивает; ее неудержимо подбрасывает в кресле.)
…а потом я пошла в школу, и… от любой мелочи, например если меня дразнили… я во все глаза высматривала, где кого унижали… и даже здесь… когда я однажды увидела, как медсестра заталкивает пациентку в палату… или когда вы сказали… как-то раз вы сказали… «Делайте, что вам говорят»… и у меня сразу… а еще в этом кабинете… когда вы стали вытряхивать одеяло, помните?.. Я еле добежала до горшка. На меня нахлынуло такое возбуждение…
(У нее вырывается поток неудержимых рыданий; потом она на миг замирает и продолжает ровным тоном.)
Мне надеяться не на что… я мерзкая, грязная, порочная… меня нельзя отсюда выпускать…
Юнг. Должен задать вам еще один вопрос.
(Сабина поднимает голову; на ее неподвижном лице застыло отрешенное выражение.)
Что вы представляете себе во время мастурбации? Для поддержания возбуждения?
Сабина. Боль. Оскорбления. Всяческие пытки…
Юнг. И руку отца?
Сабина. Необязательно: весь мир населен мучителями…
Юнг. А есть ли у вас… какой-нибудь особый образ, который вы храните про запас, прибегая к нему только для достижения кульминации?
Сабина. Да, как будто я… как будто мы в театре, на сцене, и он срывает с меня одежду… и лупит на виду у всех, перекинув через колено, а толпа ревет… жаждет моей крови…
Сабина понурилась. Долгое молчание. В конце концов Юнг опасливо поднимается со своего места.
Юнг. Благодарю вас.
Кабинет профессора Зигмунда Фрейда в его квартире по адресу: Вена-9, Бергштрассе, дом 19; в этой уютной берлоге, обставленной в поздневикторианском стиле, красуются турецкие ковры, стоит удобный письменный стол с кипами бумаг; все видимые глазу поверхности занимают семейные фотографии, многочисленные классические рисунки и гравюры, а также огромное количество предметов декора, в основном из археологических раскопок. Весь интерьер, включая стеллажи с книгами, выдержан в неброских, темных тонах.
Фрейд сидит за столом, попыхивая сигарой. Это худощавый пятидесятилетний человек среднего роста, с бородкой; на вид проницателен и энергичен; одет в старомодный сюртук — продуманно и консервативно. Перед ним расположился Юнг; его ноги не помещаются на знаменитой кушетке и неловко выступают за ее край.