Так что сейчас, раз уж он рассказал ей все факты, ему следовало оставить ее в покое, чтобы разобраться с этим и остаться в стороне.
И все же он не мог просто уйти.
Она выглядела маленькой и хрупкой, ее лицо было белым, с темными кругами под большими темными глазами.
Он всегда знал, что Ной заботился о своих приемных детях больше как об абстрактных существах, чем как о людях. Как о наследниках, о хранителях его наследия, как инструментах для защиты его настоящей любви: Тейт Ойл.
Но Хлоя явно этого не знала, и почему-то Вэну не понравилась эта мысль. Она не виновата, что Ной был лживым засранцем, и его злило то, что Ной явно сделал что-то, что заставило ее думать о нем лучше, чем он на самом деле был.
- Ты не в порядке, - не согласился Вэн, сканируя ее бледное лицо. - Ты ужасно выглядишь.
Что-то загорелось в темноте ее глаз, горячее пламя. Знакомый гнев.
- Да, но я не очень хорошо спала. Эта кровать очень неудобная.
- Ерунда. Дело не в кровати.
Ее подбородок поднялся выше.
- Конечно, это кровать.
- Значит, вчера ты рыдала на мне потому что у тебя был дерьмовый ночной сон. Отлично. Абсолютно ничего общего с тем фактом, что ты только что узнала, что твой отец был гребаным лжецом, не говоря уже о том, кто на самом деле твой отец.
Она покраснела.
- Вчера было исключение, так что не волнуйся, это больше не повторится. Кроме того, как я уже сказала, я всегда знала, что папа лжет. Для меня это не такой большой сюрприз, как ты думаешь.
Он уставился на нее, пытаясь прочесть выражение ее лица.
- Тебе не нужно стесняться этого. Ты ведь знаешь это, правда? Ты просто пережила шок.
Ее щеки еще больше покраснели.
- Знаешь что? Думаю, я здесь закончила. Спасибо, что поболтал со мной, - она повернулась, делая вид, что идет мимо него к двери.
И он не знал, почему не позволил ей этого сделать. Не понимал, что заставило его протянуть руку и взять в ладонь этот упрямый подбородок. Что заставило его нежно, но крепко обнять ее, повернув лицом к себе, чтобы он мог смотреть на нее.
Ее глаза были широко открыты, и в их глубине не было того злого горящего блеска.
Нет, она была не в порядке. Ей было больно. Это действительно ранило ее. Но она очень сильно притворялась, что это не так.
- Ной лгал тебе, это было дерьмово, - сказал он, потому что это было и потому что он хотел, чтобы она знала, что он это знал. - Это нормально - злиться из-за этого.
- Да, спасибо за подтверждение, но оно мне не нужно. Мне плевать, мой он отец или нет.
Маленькая лгунья. Почему она притворялась, что для нее это не имеет значения?
- Да ладно тебе, - ее кожа была очень теплой под его пальцами, очень мягкой. - Ты думаешь, я не вижу, как ты злишься?
Ее губы сжались в прямую линию, и она попыталась оттолкнуться от него. Но что-то в нем не позволяло ей уйти, хотело помочь ей, защитить ее. Утешить ее.
Глупо. Он знал, что не должен этого делать, что должен позволить ей уйти. Но кожа под его пальцами была такая нежная. Такая хрупкая.
Она сломалась вчера, прямо на улице. Положила голову ему на грудь и заплакала. По-видимому, не заботясь о том, что они не виделись восемь лет и были лишь знакомыми. Нет, она сделала это так, как будто чувствовала себя в безопасности с ним. Как будто она доверяла ему.
И он знал, что происходит с женщинами, которые так поступают, не так ли?
Он вдруг почувствовал холод. Черт, конечно, он знал. Они умирали.
- Я не злюсь, - отрезала Хлоя. - Отпусти меня, придурок.
Она стояла рядом с ним, возможно, слишком близко, и он не знал, откуда взялось это желание надавить на нее. И что еще хуже, он хотел продолжать это делать, чтобы выяснить, почему она так отчаянно защищалась, почему она вчера сломалась и почему сейчас пытается притвориться, что этого не произошло.
Эти вещи не имеют значения. Почему он зациклился на них?
Черт, если бы он знал.
- Да, это так, - пробормотал он. - Но я не могу понять, почему ты притворяешься, что это не так.
- Как я уже сказала, я не собираюсь сейчас об этом говорить, - ее темные глаза пылали огнем. - Отпусти меня, Вэн.
Он чувствовал напряжение в мышцах ее шеи. Чувствовал, как это напряжение собирается в пространстве между ними, плотное, тяжелое напряжение, которого не должно быть.
Чувствовала ли она это? Или только он?