Вэн только посмотрел на него, зная, что его отец не послушает, потому что он никогда не слушал, но все равно сказал это.
- Нет, Папа. Я отдавал тебе все, что мог. Но ты ничего этого не хотел. Так какого хрена мне делать что-то для тебя сейчас?
Старый мудак не отреагировал на это. Он никогда не реагировал, когда Вэн чего-то хотел от него.
Вэн нахмурился, глядя в окно, когда ночь начала опускаться на город.
Чертов Чезаре Де Сантис. Если бы не этот ублюдок, Вэн не оказался бы в этой передряге. Парень был силен и успешен сам по себе, так какого черта он хотел от «Тейт Ойл»? Из-за того, что он не смог забрать его у Ноя много лет назад, он должен был попробовать снова? Дело было не в деньгах, Вэн был в этом уверен. Это было нечто более личное.
Более личное, чем Хлоя?
Ах, да, Хлоя. Которая была похищена Ноем у Чезаре.
Может быть, дело вовсе не в «Тейт Ойл». Может быть, захват был просто отвлекающим маневром, чтобы он мог сделать свой настоящий ход, который должен был вернуть Хлою.
Вэн уставился в сгущающиеся сумерки, а внутри него поселилось что-то тяжелое. Уверенность. Потому что Де Сантис никак не сможет заполучить Хлою. Пока Вэн не сможет придумать, как не дать ему это сделать.
В прошлый раз он тоже был уверен в себе.
Тяжелое чувство превратилось в лед, воспоминания о Софии мелькнули в его голове, хотел он того или нет. Она была пленницей торговцев людьми в течение длительного времени и боялась его и его команды во время спасения. И когда все пошло к черту, и ему пришлось схватить ее и убежать, он сделал все, чтобы завоевать ее доверие, чтобы она не убежала в джунгли. Но он сделал это. Он сказал ей, что ей не о чем беспокоиться, что с ним она в безопасности. Что он защитит ее, что бы ни случилось, отвезет домой к жениху. И она поверила ему. Она осталась с ним, доверяла ему.
Черт, он не видел причин сомневаться в себе. Он был наследником Тейта. Он был сильным и могучим солдатом, как и говорил ему отец. Он всегда делал все, что мог, чтобы отец гордился им, и эта миссия не будет исключением.
Но… Он завоевал доверие Софии, а потом подвел ее. Катастрофически. Она не была с ним в безопасности, и он не защитил ее, а единственное место, куда он ее привел, была яма в земле.
Как он может быть уверен, что сможет защитить Хлою?
Учитывая его предыдущую неудачу, он не мог быть уверен в чем-либо. Черт, может, если бы он хотел такой уверенности, то передал бы ее своим братьям, чтобы они о ней позаботились.
Но как только ему пришла в голову эта мысль, в нем снова поднялась эта глубокая собственническая сила, на этот раз еще более сильная. Он ни за что не отдаст ее кому-либо. Защищать ее - его работа. Она принадлежит ему.
Неправильно было так думать. Неправильно это чувствовать. Но только потому, что это было неправильно, не мешало этому чувству вцепиться когтями в него и крепко держаться.
Нет, он не отдаст ее никому другому. Он был единственным, кто мог защитить ее.
Ты уверен, что это хорошая идея? Ты подвел Софию. Ты провалился с Ноем…
Нет, к черту все это. София умерла, и это было на его совести, но он больше не допустит такой ошибки. А что касается его отца, то он все равно никогда не хотел сына. Он хотел образец. Ничего, кроме лучшего, чтобы защитить и служить наследию Тейта.
Однажды Вэн пытался быть таким, но потерпел неудачу. И теперь, когда Ной умер, ему нечего было доказывать.
- Эй, - сказал кто-то, знакомым, женским голосом.
Каждый мускул в его теле напрягся, а член зашевелился, как проклятая собака, при звуке голоса его хозяина, и ему пришлось перевести дыхание, чтобы взять себя в руки, прежде чем повернуться, на случай, если он потеряет голову и отведет ее обратно в постель.
Она стояла возле обеденного стола, одетая только в толстовку, которую он ей подарил. Она доходила ей до середины бедра, оставляя стройные ноги голыми. Она закатала рукава до локтей, но все равно выглядела как маленькая девочка, одетая в одежду старшего брата.
Хорошая аналогия. Так как он и есть старший брат.
Вэн засунул руки в карманы, заставляя свое либидо успокоиться, а совесть, наконец, очнуться ото сна.
- Привет. Хорошо выспалась?
Ее губы изогнулись, и он внезапно понял, что в первый раз увидел ее улыбку с тех пор, как она приехала. Это было... прекрасно. Черт, она была прекрасна. И так чертовски сексуальна, что он хотел пересечь комнату, взять ее и уложить обратно в постель до конца ночи.
Руки в карманах сжались в кулаки. Господи, ему нравилась эта улыбка. Нравилось, что она чувствовала себя достаточно расслабленной, чтобы улыбнуться. И это он сделал это для нее, не так ли? Он был тем, кто заставил ее чувствовать себя хорошо. Это он заставил ее улыбнуться.