И он хотел сделать это снова.
Раз и только раз, помнишь?
Конечно, он помнил. Но действительно ли это означает, что он может получить ее только один раз? Потому что какая разница, если он имел в виду одну ночь? Какая разница, если он пересечет расстояние между ними и отведет ее обратно в постель?
Это ничего не изменит. Никакой разницы.
Вэн вынул руки из карманов и двинулся к ней и еще до того, как осознал, что делает, потянулся к ней, прижимая ее маленькое гибкое тело к своему. Ее улыбка стала еще шире, она подняла руки и обвила ими его шею, нежно прижимаясь к нему. Румянец на ее щеках заставил ее глаза засветиться, и он понятия не имел, почему считал, что одного раза будет достаточно.
- Ты проголодалась? - его голос стал грубым, но ему было все равно. - Если да, то в духовке есть пицца.
Она медленно покачала головой.
- Я люблю пиццу, не пойми меня неправильно. Но..., - румянец на ее щеках стал ярче. - Не пицца заставляет меня сейчас испытывать голод.
Черт, он не мог сказать себе, что ему это не нравится. Не мог сказать себе, что он не любил ее честность, или то, как ее глаза потемнели, когда он схватил руками ее задницу, скользя под подолом ее толстовки, ощущая ладонями шелковистую обнаженную кожу.
- Ты уверена? - спросил он, нежно сжимая ее, наблюдая, как желание отражается на ее прекрасном лице. – Это пепперони.
Она тихо вздохнула, когда он снова сжал ее.
- Мы можем перестать говорить о пицце? На самом деле, не это волнует меня сейчас.
- Кощунство, - он наклонил голову, поймал ее рот своим, покусывая ее мягкую нижнюю губу. - Ты всегда должна думать о пицце.
Хлоя вздрогнула.
- Заткнись, черт возьми, Вэн.
Он засмеялся, затем заткнулся, обнял ее и отнес обратно в постель.
Глав Десятая
Хлоя наклонилась и подняла с пола одежду. Было уже поздно, и она понимала, что должна попытаться заснуть, но вряд ли получится. Не после последних двух напряженных, отчаянных, голодных часов в постели с Вэном. Нет, после всего этого она умирала с голоду, и мысль о пицце, которой он дразнил ее, внезапно показалась ей чрезвычайно привлекательной.
Он уже встал и вышел из спальни, чтобы убедиться, что она не сгорела дотла. Она предложила съесть ее в постели, но ему не очень понравилась эта идея, а жаль, так как это означало одеться. Или, по крайней мере, частично одеться.
Потянувшись за толстовкой, которая каким-то образом оказалась под кроватью, она натянула ее через голову и направилась в кухню-гостиную.
Там она и остановилась, потому что Вэн стоял у обеденного стола, глядя перед собой на экран ноутбука, и ей захотелось спокойно полюбоваться им.
На нем были только мягкие потертые джинсы с дырками на коленях, низко сидевшие на его стройных бедрах и каким-то образом подчеркивавшие совершенство всего его невероятного тела.
Ее руки зудели, так ей хотелось снова прикоснуться к нему, пробежаться пальцами по шелку его кожи, проследить линии резных мышц и черные контуры всех его завораживающих татуировок. И это несмотря на то, что последние два часа она именно этим и занималась.
Такой. Чертовски. Горячий. Она почти не знала, что с собой делать.
- Можешь продолжать пялиться. Я не возражаю, - Вэн не оторвал взгляда от ноутбука, но она заметила, как его губы изогнулись в улыбке.
Проклятье. Снова попалась.
- Как ты это сделал? - она подошла к столу, надеясь, что не слишком сильно покраснела. - Я имею в виду, узнал, что я уже здесь. Я не издала ни звука.
Он взглянул на нее, и в его глазах сверкнуло золото.
- Тебе и не нужно. Я чувствую твой запах.
- О, - ее щеки запылали от смущения, хотела она того или нет.
- Не волнуйся. Ты восхитительно пахнешь, - усмехнулся он. - К тому же я слышу твое дыхание.
Отлично. Все те разы, когда он ловил ее за подглядыванием, он, должно быть, слышал, как она задыхается.
- Это совсем не жутко, - пробормотала она, чувствуя, что краснеет еще сильнее.
Он рассмеялся таким невероятно сексуальным смехом, что, когда он потянулся к ней, чтобы притянуть к себе, она не стала протестовать. Вместо этого она прильнула к нему, наслаждаясь твердой, успокаивающей силой его тела.
- Я – морской котик, красотка. Я должен замечать такие вещи.
- Да, наверное, - она почему-то не могла посмотреть ему в лицо, на его ослепительную улыбку. Поэтому она сосредоточила свое внимание на его груди прямо, на татуировке, нарисованной чернилами на его коже и цепочке с военными жетонами. Как напоминания о том, кем он был. Защитник, страж.