Засунув свой глок в карман пиджака, он поправил одежду и, не обращая внимания на взгляды, спокойно, как ни в чем не бывало, направился к дому.
Хлоя стояла у входа, скрестив руки на груди и воинственно задрав подбородок. Она выглядела сердитой, но лицо ее было бледным. И если он не сильно ошибался, беспокойство блестело в глубине ее темных глаз.
Да, но она должна быть обеспокоена. Совершая экскурсию по террасе на крыше, она только что сообщила очень опасному человеку о своем присутствии в Нью-Йорке.
- Ты в порядке? - спросила она сердито. - Что случилось? Я видела, как ты перелез через стену здания.
Он уставился на нее. Какого черта она о нем спрашивала? Он был чертовым морским котиком. Он был в порядке. Она должна была беспокоиться о собственной безопасности.
Она видела, как он перелез через стену здания, держа пистолет. На самом деле она беспокоится о НЕМ. Когда-нибудь он думал об этом?
Нет, честно говоря, нет. И это поразило его, потому что он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то беспокоился о нем.
Конечно, его отец никогда этого не делал. Старый хрыч никогда не показывал ничего более, чем короткий кивок, когда одобрял что-то или медленно покачивал головой, когда не одобрял. Ни разу не было похвалы, а тем более улыбки, или даже похлопывания по спине, забудьте об этом. Он был родителем старой закалки типа «тяжелая работа сама по себе награда».
Конечно, Вэн возненавидел это. Ничто не заставляло его чувствовать себя более номинальным наследником Тейта, чем отсутствие у Ноя чего-либо похожего на отцовскую теплоту или привязанность. Много раз все, что он хотел, это простое сердечное «Молодец, сынок». Но он никогда не получал даже этого, как бы усердно ни работал. В самом деле, единственное проявление любви, что он когда-либо получил, это те объятия от Хлои.
Тогда ее искреннее отношение к нему было бальзамом для его души. А теперь? После миссии в Колумбии, где он потерял Софию?
Да, после этого он чертовски окаменел, и ему не нужно было, чтобы кто-то беспокоился о нем или о тех «чувствах», которые сопровождали его в эти дни.
- Есть пожарная лестница, - сказал он резко, отталкивая странное чувство, которое вскрыло беспокойство Хлои и оставило открытым, и которое он поспешил заполнить гневом.
- Какой-то мудак в здании напротив, должно быть, видел тебя, и я увидел, как он уходил. И когда он заметил меня, то побежал. Я пошел за ним, но, к сожалению, не поймал.
- О, - она опустила руки и сунула их в карманы. - Это не хорошо.
- Не хорошо? – повторил он. Блядь, злость бурлила в его теле и отчаянно нуждалась в выходе. – О чем, черт возьми, ты думала? Я говорил тебе не выходить на улицу.
Ее подбородок поднялся, плечи расправились, вся она выпрямилась, словно защищаясь от нападения.
- Ты ничего не говорил про сад на крыше. И откуда, черт возьми, мне было знать, что за всем этим чертовым зданием будет следить какой-то придурок?
Обычно у него не было проблем с терпением, когда все шло к черту, как командир, он должен был иметь ясную голову. Но по какой-то причине сегодня это терпение казалось скользким и трудным, чтобы удержать, и он не был уверен, почему.
Да, у него было много дерьмовых дней и раньше. Разве одним из кредо морских котиков не было «Легкий день был вчера»? Так что вся эта хрень с Тейтом, плюс тот факт, что местонахождение Хлои было раскрыто, не должны были его так злить.
И все же он был зол. Внезапно, его накрыло волной ярости.
Он сделал пару медленных шагов в ее сторону.
- Сад на крыше снаружи, ты, маленькая идиотка, - он сделал еще один шаг. - Для тебя это что, игра? Ты думала, что я шучу, когда сказал тебе оставаться внутри? Что это был своего рода тест?
Она стояла на своем, нахмурившись. И, как всегда, какая-то его часть восхищалась ее мужеством. Она была намного меньше, чем он, и он, очевидно, был очень зол, и все же она не отступала, неповиновение блестело в ее глазах цвета горького шоколада.
- Нет, - ответила она. - Конечно, это не игра. Я просто хотела подышать свежим воздухом и не думала, что кто-нибудь увидит меня на чертовой крыше.
Румянец окрасил ее скулы, а волосы черным облаком обвились вокруг плеч. Она выглядела дикой и чем-то вроде свободной, и он внезапно вернулся на ранчо, почти десять лет назад, когда флот заставил его взять отпуск после того, что произошло в Колумбии.
Миссия состояла в том, чтобы раскрыть сеть секс-торговли, и это должно было быть легко, но по разным причинам все пошло наперекосяк. Вэну пришлось взять одну из женщин с собой и пуститься в бега, чтобы защитить ее. В течение трех дней они уходили все глубже и глубже в джунгли, пытаясь запутать преследователей. Три дня он обещал спасти ее, вернуть ее жениху. Только чтобы потерять. Было десять козлов и Вэн убил всех до единого, но это не имело никакого значения. Он не спас Софию.
Дома ему снились кошмары и всякое дерьмо, и как бы он ни ненавидел отпуск, возвращение на ранчо, прогулки верхом и помощь в работе на ранчо помогли ему.
Однажды он объезжал одного из самых беспокойных жеребцов и неожиданно встретил Хлою, спускающуюся по тропе от Теневой Вершины. У нее тогда тоже было такое же выражение лица, румянец на острых скулах, черные волосы и блестящие глаза.
Увидев ее, он почувствовал удар током. Она была странной с ним все время, пока он был дома, и у него сложилось впечатление, что она избегает его. Это не заставило его чувствовать себя лучше, он должен был это признать, даже несмотря на то, что она не знала, что произошло в той миссии.
И он не знал, что это было, но вдруг она улыбнулась ему так, как будто не могла удержаться - яркая, открытая улыбка, которой она улыбалась, будучи ребенком, - а затем пришпорила свою лошадь и галопом рванула мимо него по тропе, как будто была наездницей на Кентукки Дерби. Он наблюдал за ней секунду, боль от его неудачи с Софией все еще была достаточно острой, и внезапно мчащаяся Хлоя показалась просто отвлечением, которого он так жаждал. Так он и сделал, подгоняя свою лошадь, мчался за ней до самого дома.
Но он не хочет участвовать в гонках прямо сейчас. Он хочет сделать что-то гораздо хуже.
А, черт.
Она была всего в паре шагов. Все, что ему нужно было сделать, это сделать эти шаги, преодолеть расстояние, взять ее подбородок в свои руки, как он сделал накануне, и наклонить голову…
Поцеловать ее. Попробовать ее вкус. Взять ее и отнести наверх.
Нет, черт, о чем он только думает? Ной доверил ему ее защиту, и Вэн был уверен, что защищать ее - значит не прикасаться к ней. Когда-либо вообще. Он был наследником Тейта, ради всего святого. И, Господи, если бы этот старый ублюдок знал, о чем думает Вэн, он бы убил его.
Взяв себя в руки - что потребовало гораздо больше усилий, чем следовало, - Вэн полез в задний карман и схватил телефон.
- Так вот, кто-то видел тебя на чертовой крыше. Что означает, что Чезаре Де Сантис знает, что ты здесь.
Она вскочила на ноги, выглядя одновременно сердитой и защищающейся.
- Мне очень жаль, хорошо? Я не знала, что так получится.
Но Вэн был не в настроении извиняться.
- Так это или нет, нам нужно убираться отсюда прямо сейчас.