- Непослушная девочка, - он крепко сжал в ладони ее челюсть, медленно, но верно отворачивая голову, обнажая ее шею. - Не кусайся. Я сказал, что мы будем действовать медленно.
- Я не хочу медленно, - она напряглась, пытаясь повернуть голову, чтобы посмотреть на него, и потерпела неудачу. - Ты мне нужен, Вэн. Сейчас.
- Я знаю, что тебе нужно, - жар коснулся ее обнаженной шеи, покалывание его щетины, а затем мягкость его рта, заставляло ее задрожать. - Доверься мне.
Довериться ему…
Да, она действительно доверяла ему. Она всегда доверяла ему.
Вдруг он лизнул ее своим горячим языком, шершавым, как у кошки, а затем его зубы слегка задели ее шею, и она не могла дышать из-за интенсивности своих ощущений.
Она вздрогнула.
- Вэн... Пожалуйста…
Он ничего не ответил, вместо этого нежно укусил ее, в наказание и предостерегая, заставил ее застонать. Она сдвинула бедра на его соблазнительный бугор в районе его паха, и начала тереться о него. О, он просто убивал ее. Она буквально собиралась умереть от нужды прямо здесь, прямо сейчас.
Она всхлипнула, когда он снова укусил ее, не заботясь о том, как она забилась в его руках, чувствуя себя безумной и отчаянной и наполовину испуганной силой потребности, пылающей внутри нее, той подавляющей интенсивности.
- Все в порядке. Я сделаю все лучше, красотка, - прозвучал его голос у ее уха, а его рот коснулся ее кожи. Он отпустил ее запястья и его руки легли ей на бедра, прежде чем поднять ее, трясущуюся, на руки.
Она тут же повернулась к нему, ища облегчения или успокоения, она не была уверена, что именно, скользнула ладонями вверх по его великолепной груди и вокруг его шеи, переместилась так, чтобы обернуть ноги вокруг его бедер и прижаться к его мускулистому жару. Затем она прижалась губами к его шее и почувствовала пульс, который бился сильно и ровно, пробуя на вкус чистый, соленый аромат его кожи.
Он тихо выругался, а все его мышцы напряглись.
- Остановись. Или я отпущу тебя прямо сейчас.
Но она не хотела останавливаться. Она хотела продолжать целовать его, продолжать пробовать его, нуждаясь в его аромате. Но его голос звучал очень серьезно, и когда она подняла глаза, его челюсть была сжата, а в глазах появился опасный блеск.
О да, он был чертовски серьезен. Он имел в виду именно то, что сказал.
Не хотелось думать о том, что он может ее отпустить, поэтому она прижалась щекой к его груди, слушая биение его сердца, пока он нес ее из гостиной, пройдя по коридору в комнату, которая, очевидно, была одной из гостевых спален Лукаса.
У одной стены стояла кровать, и Вэн понес ее к ней, положил на толстое белое одеяло и последовал за ней. Она была окружена жестоким, грубым, мужским теплом, когда его тело накрыло ее, его бедра устроились между ее бедер, его вес медленно опускался на нее, прижимая к кровати самым восхитительным образом. Он навис над, глядя на нее с таким выражением в глазах, что она готова была загореться, если бы уже не горела, как факел.
Она подняла руки, словно в отчаянии и неуклюже потянула за пуговицы его рубашки, пытаясь растегнуть ткань, чтобы снова увидеть все эти невероятные мышцы, дотронуться пальцами до его кожи. Он чувствовался так хорошо, когда она прикоснулась к нему в гостиной, с такими гладкими и твердыми изгибами, завораживая рельефом своего пресса. Она хотела сделать это снова и, может быть, на этот раз провести языком по его груди и животу, попробовать его на вкус.
Его жетоны качнулись, когда она наконец расстегнула рубашку, и она схватила их в одну руку, а другой рукой провела по его груди, по чернилам татуировки орла и трезубца, чувствуя теплый бархат его кожи и колкость курчавых волос на кончиках своих пальцев. Она опустилась ниже, и ей понравилось, как его пресс напрягся под ее прикосновениями.
Боже, он был великолепен. Чертовски горяч.
Он не шевелился, пока она прикасалась к нему, как будто позволял ей играть, но она слышала, как тяжело он дышал, когда ее рука скользила по нему. Она взглянула ему в лицо, желая увидеть, какой эффект произвело ее прикосновение, и, конечно, на его высоких резных скулах выступил румянец, а в глазах блестело глубокое расплавленное золото.
Она была не единственной, кто чувствовал это.
Осознание этого взволновало ее, заставило ее захотеть подтолкнуть, нарушить его обычное устойчивое самообладание, его спокойствие. Она хотела, чтобы он был таким же бешеным, как она, дрожащим, как она.
Она сжала в одной руке цепочку его жетонов, затем другой потянулась к пуговице его брюк, пытаясь расстегнуть, ее пальцы были неуклюжими, отчаянными.
Его глаза заблестели еще ярче, а мышцы челюсти начали подергиваться. Он ничего не сказал, просто сдвинулся, и прежде чем она успела возразить, он крепко сжал ее запястье и отвел руку.
- Нет, - начала она голосом, который не был похож на ее голос. - Я не хочу…
- Мы сделаем это по-моему, - его тон был очень, очень твердым. - Я хочу, чтобы твои руки были подняты и лежали на подушке.
- Нет, - она попыталась вырвать из захвата свое запястье. - Я хочу прикосаться к тебе. Пожалуйста, позволь мне.
- Ты сделаешь это и не получишь того, чего хочешь, - с нежной, неумолимой силой он поднял руку, которую держал, прижимая ее к подушке у ее головы. – Вот так. И держи их там, - он замолчал, излучая темную угрозу. - Если ты этого не сделаешь, я перестану тебя трогать.
Она вздрогнула, потому что в тот момент это казалось худшим наказанием во всем мире. Она медленно отпустила его жетоны, подняла руку и положила ее на подушку рядом с головой, как было приказано.
- Хорошая девочка, - угроза исчезла из его голоса, уступив место одобрительному тону, от которого жар пробежал по всей ее коже. - Как я уже сказал, там и держи их.
Она смотрела в его глаза, дрожа всем телом, внезапный поток уязвимости хлынул через нее, как будто она была мягкотелым существом без оболочки, обнаженная перед хищником. Ей хотелось отвернуться, спрятаться, но она знала, что уже слишком поздно, и от этого осознания стало страшно.
Но он словно прочитал ее мысли, потому что взгляд в его глазах изменился, горячий блеск стал немного мягче, смягчился и жесткий изгиб его губ.
- Все хорошо, - пробормотал он, тепло в его голосе стало еще более отчетливым. - Со мной ты в безопасности. Поняла?
Она не могла говорить, а только отрывисто кивнуть, показывая, что поняла. Потому что этот взгляд и теплота в его голосе уже начали ослаблять ее страх.
Конечно, с ним она была в безопасности. Как всегда.
По мере того как чувство страха отступало, она начала осознавать другие вещи, такие как вес его между бедер и нажатие его молнии шва его джинсов, не достаточно, чтобы облегчить боль, но достаточно, чтобы заставить все запульсировать там внизу. Все, что ей нужно было сделать, это чуть сместить бедра, и этот шов будет прижиматься к клитору.
Но он, должно быть, снова прочел ее мысли.
- Даже не думай об этом, - сказал он голосом, полным мягкого предупреждения. Затем его вес на ней усилился, и она была прижата к кровати, не в силах пошевелиться. - Это мое шоу, помнишь? А теперь не двигайся.
Ее дыхание стало более отрывистым, и давление его паха между ее бедер было неумолимым, зуд, который нельзя было унять, заставляя ее чуть ли не выползти из ее кожи.