— Я открываю для тебя текущий счет. Для твоих персональных расходов у тебя будут две пластиковые карты, когда пройдет все оформление.
Сьюзен смотрела на него в полном изумлении.
— Но я вовсе не хочу иметь доступ к твоим деньгам!
Люк крепко сжал губы, потом произнес:
— С пятницы это будут наши общие деньги, помнишь об этом? Они тебе понадобятся на текущие расходы, и, кроме того, я должен буду перевести крупную сумму на твой личный счет, чтобы ты могла выплатить долги Шейна.
Сьюзен в ответ так же крепко сжала губы.
— Я знаю, что долги должны быть выплачены, — процедила она. Гордость не позволяла ей просто принять его предложение. — Но мне не нужны деньги на расходы. Я не приношу в приданое ни цента.
Люк нахмурился.
— Твое приданое — земля Хэнчартов.
— Но я не могу на законных основаниях передать ее тебе.
— Я не прошу об этом, — отрывисто ответил он. — Я бы бился с тобой насмерть, если б ты решила уехать и забрать хоть какую-то часть с собой. Но когда мы поженимся, ты станешь совладелицей всего, что я имею.
Сьюзен поняла его слова так, как он и хотел, чтобы они были поняты, — как угрозу. Он не просил подписания брачного контракта на бумаге, но тем не менее все же требовал его в жизни.
— У меня нет намерения сбежать с тем, что многие поколения принадлежало твоей семье.
— Вот и хорошо, потому что я не собираюсь отказываться даже от малой части.
Они долго смотрели друг на друга, напряженно и разочарованно. В основе их проблемы был и, возможно, всегда будет Шейн, и все же им необходимо найти способ справиться со всеми теми неприятностями, которые возникли из-за него.
— Ты также обязуешься дать жизнь будущим поколениям Хэнчартов, — напомнил ей Люк. — Это важно.
Его главным интересом была земля, а их совместное будущее — безусловно, второстепенным. Мысль об этом заставила Сьюзен задрожать.
— А если я не смогу исполнить это обязательство? — спросила она. — Если выяснится, что я не способна к деторождению, меня что, просто вышвырнут на улицу?
Она могла видеть, что он явно недоволен ее вопросом.
— Мы с тобой говорим о настоящем супружестве. Кажется, ты все время стараешься забыть об этом, — буркнул он. — Если один из нас окажется неспособным иметь детей, мы подумаем о других возможностях. Так же, как сделала бы и любая другая пара.
Сьюзен тяжело вздохнула и провела рукой по волосам.
— Извини, Люк. Я тоже хочу иметь настоящий, полноценный брак. Просто мне нелегко привыкнуть.
Когда он ответил, тон его был жестким.
— Для тебя это не в первый раз. Тебе надо было бы лучше быть знакомой со всеми формальностями, чем мне, — напомнил он с не менее жестким, чем тон, выражением лица.
Слова причинили ей боль, хотя Сьюзен и не могла не признать их справедливости. Как бы ей хотелось объяснить, насколько отличался и насколько более важным был для нее предстоящий брак, нежели фарс первого замужества. Она подумала, сможет ли Люк когда-нибудь забыть о ее жизни с Шейном.
— Я никогда прежде не занималась финансовыми вопросами, — призналась она.
Шейн хотел, чтобы она полностью зависела от него. Он давал ей деньги на продукты, а обо всем остальном заботился сам. На себя она могла тратить лишь то немногое, что зарабатывала, давая изредка уроки верховой езды.
— Тебе не придется и сейчас заниматься ими, если ты не хочешь, — сказал ей Люк, — но в какой-то момент деньги все равно понадобятся.
Сьюзен кивнула, хотя в глубине души сомневалась. Люди будут называть ее приспособленкой, когда узнают, что она вышла за Люка.
Она не хотела ни цента из его денег, не хотела даже, чтобы он снял с ее плеч непосильный груз, который взвалил на нее Шейн. Сьюзен не знала, как должна чувствовать себя настоящая жена. Пока она ощущала себя просто дешевкой.
Единственное, что она могла сделать, это подписать все бумаги, чтобы избежать дальнейших споров. Сьюзен взяла ручку и, быстро заполнив карточку, поставила подпись.
Люк прочитал и странно взглянул на нее. Его глаза смотрели на нее вопросительно, заставив ее нахмуриться в ответ.
— Что-то не так? Я расписалась не на той строчке?
Он, не отрываясь, смотрел прямо ей в лицо.
— Ты подписалась своей девичьей фамилией.
Сьюзен почувствовала, как щеки ее заливает краска.
Она не старалась специально казаться тупицей, просто не могла ясно думать. Она никогда не ощущала себя настоящей Хэнчарт, так что и не привыкла употреблять это имя.
— Прости, Люк, я не подумала, — сказала она, — клянусь, я не специально это сделала. Они примут такую или мне надо будет заполнить новую форму?
— Ничего, это может подождать, — ответил он, смяв бумагу и швырнув ее в корзину. — Когда мы поженимся, ты привыкнешь подписываться, как миссис Люк Хэнчарт.
Он сделал ударение на своем имени, и она ощутила в нем больше, чем просто намек на ревность. Это встревожило Сьюзен. Она не хотела, чтобы он чувствовал необходимость постоянно соревноваться с умершим кузеном. Ни из-за нее, ни по какому-либо другому поводу.
— А пока скажи мне, нужны ли тебе на что-нибудь деньги? — добавил он.
Она ответила быстро, даже слишком быстро:
— Мне не нужно никаких денег.
Люк сверлил ее глазами. Какую игру она ведет? Она, совершенно очевидно, была без средств, так зачем делать вид, что не нуждается в его деньгах?
— Одежда? Какие-то личные вещи?
Она отрицательно покачала головой.
— Роза сказала, что распаковала совсем мало вещей. Остальные ты отправила на хранение?
Сьюзен почувствовала, как краска на щеках стала ярче. В юности она была просто помешана на одежде. У нее было больше тряпок и обуви, чем могли вместить все ее шкафы, но лучшие вещи она продала, чтобы поддержать Бутча в трудные годы.
Шейн любил хвалиться ею перед друзьями, так что купил ей несколько новых нарядов. Она ненавидела их и все отдала в благотворительный фонд после его смерти. Эта тема была для нее крайне болезненна и неприятна.
— Если ты не собираешься давать приемы, мне не понадобятся модные платья. А джинсов и рубашек у меня полно.
— А как насчет субботнего вечера?
— У меня есть несколько приличных вещей, — огрызнулась она. — Постараюсь уж не опозорить тебя.
— Черт побери, я не это имел в виду и ты это прекрасно знаешь. Ты просто опять ведешь себя упрямо.
— А ты — оскорбительно.
— Я стараюсь заботиться о твоих нуждах. Так поступают все нормальные мужья, по крайней мере, мне так говорили.
Сьюзен не хотела больше спорить. Они оба начинали злиться, а это было совершенно нецелесообразно.
— Прямо сейчас мне действительно ничего не нужно, — честно и твердо заявила она ему.
— Надеюсь, ты не собираешься вернуться к своей работе в ресторане. — Раздражение в его тоне только усилилось от поднятой темы. — Ты нужна мне здесь на ранчо, с лошадьми.
— Я говорила тебе, что мое место уже занято и сама предпочитаю работать с лошадьми, — ответила она, хотя, казалось, он прекрасно управлялся и без ее помощи. — Когда мы поженимся, я подпишусь твоим именем на всех бумагах и буду пользоваться твоими деньгами, о'кей?
Было совершенно очевидно, что Люк не оценил ни ее тона, ни ее отношения. Жалкая попытка Сьюзен пошутить потерпела сокрушительный провал. Печально думать, что Люку приходится размышлять об истинных мотивах тех людей, с которыми он имеет дело. Если это неизбежное следствие денег и власти, она не хочет ни того, ни другого.
Как бы он ни отнесся к ее словам, но решил больше не спорить.
— Полагаю, пока это все? — спросила Сьюзен.
— Полагаю, да.
В среду утром Сьюзен наконец решилась покинуть дом. Люк заверил ее, что с лошадьми все в порядке, но она хотела убедиться сама. Она дождалась, пока он и большинство работников уехали загонять скот, и лишь тогда направилась в конюшню к породистым кобылам.
К несчастью, ответственным за кормление лошадей оказался Род Мэттьюз. Он был самым близким другом Шейна, которого она не любила больше всех остальных, тем самым, кого ей пришлось прогнать из своего дома с помощью ружья. Сьюзен замерла на месте, увидев его.