Сьюзен облегченно вздохнула.
— Я быстро приму душ и тоже приду помогать.
— Ты знаешь, что семейство задаст нам жару?
— Здесь невозможно сохранить что-нибудь в тайне. Линда уже звонила деду. Она встала на тропу войны.
— Ей придется смириться с этим, — заявила Сьюзен.
— Просто помни, что она ничем не может тебе повредить, если ты сама ей этого не позволишь. Ты теперь моя жена. Если она устроит какие-то неприятности, то будет иметь дело со мной.
С этими словами Люк вышел из комнаты.
Сьюзен упала на подушки и натянула простыню на голову. Самым сильным было желание отгородиться от окружающего мира. Она хотела Люка и мечтала, чтобы их отношения не были столь сложными и запутанными. В миллион первый раз она пожалела, что повстречала Шейна Хэнчарта.
Она могла бы пойти к Люку, когда Шейн начал шантажировать ее, но была слишком напугана. Ее первой заботой являлось стремление защитить брата. Он был такой молодой, беспомощный, запутавшийся.
Оглядываясь назад, приходилось признать, что она ничем не помогла Бутчу, выйдя за Шейна. Бутч погиб, врезавшись на мотоцикле в дерево, но Сьюзен не была уверена, что катастрофа явилась случайностью. Его смерть будет лежать тяжким бременем на ее совести.
Док Питерз говорил, что Бутч должен научиться сам справляться со своими проблемами, объяснял, что множество молодых людей в его возрасте встречались лицом к лицу даже с худшими ситуациями, чем смерть родителей.
Да, то, что она баловала Бутча, принесло больше дурного, чем хорошего. Она позволяла ему безнаказанно прогуливать школу, ездить слишком быстро, возвращаться домой слишком поздно. Пару раз у них даже вышел конфликт с шерифом, который настаивал, что малолетние дети не должны допоздна болтаться на улице.
Мысли о брате всегда были болезненно грустными, и Сьюзен старалась не думать о прошлом. А теперь Люк настаивал, чтобы она пережила все заново. Вполне возможно, что правда будет стоить ей того доверия со стороны Люка, которого она уже добилась. Он не мог не заметить, как она неопытна в вопросах секса. Если Люк поймет, что он — ее первый и единственный мужчина, может, это пробьет брешь в броне, прикрывающей его сердце.
Сьюзен хотела, чтобы он научил ее любви. «Мне нужны его доверие и преданность», — думала она, зарываясь головой в подушки.
Может, проблема разрешится, если она откроет лишь часть правды? Она ведь уже сказала, что они с Шейном не были любовниками, так зачем же Люку знать еще и о шантаже? Это только ухудшит дело.
Они все соберутся сегодня вечером. Сестра Шейна, Линда и ее муж, Дэн Таркен, жили ближе всех с двумя детьми — Молли, десяти лет, и Алексом — трех. Их часть поместья Хэнчартов располагалась в десяти милях от главного ранчо, так что они были самыми частыми гостями.
У их брата Брэда и его жены Линетт было две маленьких дочери — Тами, пяти лет, и Пейдж — трех. Брэд хозяйствовал на другом наделе Хэнчартов в сотне миль к югу, ближе к семейству Линетт. Они приурочивали свои визиты к уик-эндам и особым случаям.
Бернис, мать Шейна, Брэда и Линды, второй раз вышла замуж и переехала на Запад после смерти их отца. Она время от времени наезжала погостить, но не вмешивалась в семейные дела.
Люк был старшим из внуков Хэнчартов, ему исполнилось тридцать лет, Линде — всего на год меньше. Брэд был на пару лет моложе сестры, а Шейн — самым младшим. Во всех важных случаях Линда выступала главой их немногочисленной семьи.
Сьюзен без всякого нетерпения ожидала встречи со своей золовкой. Хотя та никогда не проявляла открытой враждебности, но и не упускала случая дать Сьюзен понять, что не одобряет женитьбы своего любимого, младшего брата на сироте без денег и социального положения.
В течение двух лет, что тянулось ее замужество, Сьюзен не сделала ничего, чтобы родня мужа полюбила ее. Это почти полностью ее вина, что Линда так к ней относится, мрачно размышляла она.
Мысли начали путаться и постепенно Сьюзен уснула.
Глава 7
В следующий раз Сьюзен проснулась, услышав звук льющейся воды в соседней ванной. Она уселась прямо на кровати и взглянула в окно. Должно быть уже ранний вечер… Быстрый взгляд на часы подтвердил этот факт. Пять пополудни.
Великий Боже, да она проспала целый день! Что все подумают? Вот уж точно не лучший способ произвести благоприятное впечатление на новую семью, думала она, откидывая с лица волосы.
На тумбочке у кровати стоял поднос с едой, она приподняла салфетку, изучила содержимое. Люк, очевидно, мылся, а она умирала от голода. Сьюзен выбрала сандвич, съела немного фруктов, выпила стакан молока. Оно было еще холодным, и она поняла, что стакан простоял в комнате совсем недолго.
Вода перестала шуметь в тот момент, когда она поставила поднос обратно на тумбочку. Сьюзен выскочила из постели и схватила халат, чтобы прикрыть наготу, прежде чем Люк вернется в спальню. Достаточно того, что она и так проспала целый день, не стоит, чтобы он нашел ее, до сих пор, голой и в постели.
Волосы растрепались и торчали во все стороны. Она стояла перед туалетным столиком и пыталась, глядя в зеркало, привести их в порядок, когда дверь ванной отворилась и на пороге показался Люк. Один взгляд на него — и рука замерла в воздухе.
При виде этой мужественной красоты тело Сьюзен будто охватило огнем. Глазам почти полностью, за исключением одних трусов, предстало обнаженное мужское тело изумительной фактуры. Она ощутила непобедимую потребность прикоснуться к его широкой груди, мускулистому животу, почувствовать, как он прижимается к ней.
Этот настойчивый, открытый, изучающий взгляд и нескрываемое восхищение оказали заметный эффект на Люка. Сьюзен как зачарованная смотрела, как его возбужденное состояние стало очевидным и напряженная плоть стала рваться из тесного плена нижнего белья. Ее пульс лихорадочно участился, глаза беспокойно заметались по его лицу.
— А ты не знала, что можешь возбудить мужчину одним взглядом? — спросил он.
Тон его был окрашен смесью высокомерия и раздражения. Сьюзен не могла понять, что именно вызвало его раздражение. Обидно ли ему, что это она так влияет на него, или другие женщины возбуждают его с такой же легкостью?
Она нахмурилась:
— Мне как-то не доводилось думать на эту тему.
Сьюзен увидела, как он закрыл глаза и повернулся к ней спиной. Может, она и наивна во многих отношениях, но все же инстинкт подсказывал ей, что Люк болезненно борется с желанием, которое почему-то кажется ему глубоко обидным.
Эта битва за самообладание пленила ее даже больше, чем быстрое возбуждение. Их реакция друг на друга была просто потрясающей, и ей просто необходимо было время, чтобы основательно изучить его.
— Мы должны сначала пережить этот проклятый прием, — заявил он, повторив вслух ее мысли.
Они не могут оказаться наедине раньше, чем закончится этот семейный праздник.
Сьюзен поняла намек. Схватив из ящика комода чистое белье, она спросила:
— Когда начнут собираться гости?
— Семья будет здесь около шести. Дед и все остальные — после семи.
— Когда ты собираешься объявить о нашем браке?
Люк начал натягивать брюки.
— Линда уже разнесла новость, но я все же хотел бы сначала поставить в известность всю семью. А дед хочет сам сделать это объявление позднее, когда все соберутся.
Он натянул трикотажную рубашку с короткими рукавами. Сьюзен не сводила с него глаз. Белизна сорочки подчеркнула золотисто-бронзовый оттенок его кожи, придав ему ту мужественную привлекательность, что заставляла женщин замирать при одном взгляде на него.
Внезапное молчание Сьюзен и ее неотрывный интерес не ускользнули от внимания Люка.
— Тебе что-то не нравится в моей одежде?
Какая-то оправдывающаяся нотка в его голосе поразила Сьюзен, глаза ее широко распахнулись в изумлении и любопытстве. Он неоднократно упоминал о том, каким красавцем был Шейн. Неужели он считает себя менее привлекательным, чем его двоюродный брат?
— Ты должен знать, что просто великолепен, — покраснев, как маков цвет, заявила она.