— Нда, беспокойный какой, — хладнокровно заметил Демьян. — Я-то думал, пока огонь не зажжём, он не появится.
Будто услышав слово «огонь» леший протяжно и очень недовольно закричал на разные голоса, завыл волком, закуковал кукушкой, зарычал медведем. Деревья затрещали сильнее, существо двинулось к нарушителям ещё скорее.
Валерка тяжко вздохнул. Он всё-таки надеялся, что духу хватит соображалки, чтобы не мешать, но нет. Этот явно не собирался позволять снова жечь у себя в лесу огонь, тем более теперь, когда основная опасность устранена.
— Я слышал, есть какой-то способ их усыплять, — нервно прокомментировал Демьян. — Старые рассказывали, когда лес для постройки города с холмов сводили, колдуны как-то ухитрялись ввести местных леших в сон. А когда те просыпались, поздно было барагозить — это место уже принадлежало людям.
— Нет уж нахрен. Нет у нас времени снотворное искать. Так обойдёмся.
Валерку уже достал отвратительный запах, надоели мелкие мёртвые твари, которых становилось всё больше, и отчищать которых от одежды и обуви становилось всё сложнее. Парень бросил опустевшую канистру, сделал несколько шагов в сторону лешего — прямо по разлитой горючей жиже.
— Эй, уважаемый. Тебе не стыдно? Развёл у себя всякую пакость, запаршивел весь.
Леший в ответ закричал ещё более злобно.
— И что, что люди виноваты? Люди на своём кладбище напортачили, а вот лес — это твоя епархия. Кто тебе мешал сразу всё пресекать? Работать лень, да? От одной-двух мёртвых тварей ничего не будет, да? Ещё и людишек меньше стало, ушли все — вообще раздолье. А потом глядь — а мертвечины уже тысячи, и ты уже не хозяин леса, а лишь инкубатор для того, чтобы новых выводить. Стыдно должно быть! Над тобой уже, небось, другие духи смеются! Рассказать бы духу Башни, что возле старой водокачки живёт в городе, да страшно — как бы на кирпичи не рассыпался от смеха! И сейчас, когда мы пришли избавить тебя от этой заразы, ты ещё и недовольство высказываешь. Что, ждёшь, когда мертвечина тебя опять захватит? Думаешь, она сама не организуется? Как же, жди! Я уже вижу, как из-за речки Смородины ниточка сюда тянется. Зовёт, тянет тех, кто там находится. Того и гляди захотят тамошние обитатели вспомнить, каково это — по земле ходить. Хоть на долю мгновения вспомнить тепло жизни, кровь живую. Будет у тебя мёртвый лес, и сам ты будешь мёртвый, только совсем не ляжешь. Тоже станешь мечтать жизнь вернуть, да только из-за Смородины назад дороги нет. Раз на тот берег ступил — навсегда там часть себя оставил!
«А ведь правда, — подумалось Птицыну. — Нигде не соврал. В том числе и про Смородину. Получается, я тоже там что-то оставил?» И понял — да, оставил. Что-то неуловимое, эфемерное. Только оно не совсем потерялось. Связь осталась, поэтому и может оставаться живым проводник. Лишь иногда веет с навьей стороны холодным ветерком — напоминает, что однажды придётся вернуться. «Ничего, говорят, проводникам положено уметь на границе балансировать. Вот и балансируй! Хотя бы перестань задумываться в самый ответственный момент, а то тебя этак прибьют, а ты и не заметишь!»
Леший что-то ещё проскрипел — жалобно, даже просяще.
— Нет, без огня никак нельзя. Я ж не колдун, нежить упокаивать ритуалами не умею. Да и развёл ты тут всякой пакости — спасу нет. Так что терпи. Тем более, мы место специально выбрали, где всё и так сгорело уже. А лучше — помогай, если можешь. Нам бы совсем не помешало, если бы ты побольше нежити в это пятно согнал. Да побыстрее. Потому что повторять лечение придётся, пока нежить не закончится.
Дух снова зарычал злобно и обречённо, но Валерка понял — согласен. Просто бесится оттого, что обойтись без боли нельзя.
Не так много времени заняли переговоры с местным хозяином, а всё равно, пока стоял неподвижно, твари успели пробраться под одежду, начали щекотать своими лапками, пробовать на зуб кожу. Омерзительно до тошноты. Птицын ладонями несколько раз ударил по телу, размозжил хитиновые трупики, потом принялся сбрасывать одежду, чтобы вытряхнуть всё ещё шевелящиеся трупики. На теле уже появились мелкие ранки — хоть и слабые челюсти у мёртвых насекомых, а всё равно вгрызаются:
— Мерзко, хоть самому в огонь прыгай, — пожаловался друзьям.
— Всё время забываю, что к проводнику нельзя с обычными мерками подходить, — сказал Демьян. — Отчитать безумного лешего — ну да, обычное дело.
Между тем леший, похоже, в самом деле мог как-то управлять даже мёртвыми лесными тварями. Вал нежити, ползущий со всех сторон на поляну ещё усилился, в несколько раз. Теперь каждый шаг трудящихся сопровождал суховатый неприятный хруст — под ногами уже тоже был сплошной ковёр гадости. Пусть пока тонкий.