— А нам-то что делать? — спросил Миша.
— Да, собственно, ничего не требуется, — пожал плечами Птицын. — Вроде как это наша вина, что пришлось вас сюда перевести, так что заставлять вас работать было бы неправильно.
— Не, так дело не пойдёт. Мы так окончательно рехнёмся. Мля, я не уверен, что уже не рехнулся… но если нет — надо чем-то заняться. Мля, выпить бы… от таких-то новостей.
— Нет, выпить — это вечером, немного. Я за здоровый образ жизни. А насчёт поработать — я Андрею Ивановичу скажу. Так-то тут работы непочатый край.
На этом и расстались. Вернулись в верхний город, где тоже было полно дел, но Валерка, тяжко вздохнув и мысленно сетуя на судьбу, отправился в центр — туда, где на тёмной стороне находится территория берендеев. Обещания нужно выполнять, да и самому интересно, удалось ли Игорю Деяновичу как-то успокоить и окоротить борзого чиновника, или лучше пока Максимилиану на глаза не попадаться.
— Чего это от тебя кровью человечьей пахнет? — полюбопытствовал князь берендеев, когда они встретились. — Неужто и там, наверху, проблемы?
— Да нет, — вздохнул Валерка, — уже нет, вроде бы. Если, конечно, нас не вычислят. А у вас тут как дела, Игорь Деянович?
— У нас переполох не хуже, чем в курятнике во время пожара, — довольно оскалился берендей. — Чего удивляться — проводник сбежал! Целая, понимаешь, делегация приехала, чтобы с ним договориться, а он пропал! Письма нужным людям я отправил ещё позавчера. Сам понимаешь, подробно расписал, как и что. Ты у нас натура нежная, не от мира сего, а они тебя грубо за шкирняк и в стойло. Это если коротко мои эпистолярные творения описывать. Дескать, как же так, почто нас первого за столетия проводника лишают. Да не только нас, а и всю страну! Диверсия! В общем, сегодня ответы я получил. И, судя по тому, как резко успокоились наши замечательные чиновники, не только я. До того-то сам понимаешь, рвали и метали. Особенно после того, как попытались осмотреть ваш дом — ну тот, что на старой водокачке. Бежали оттуда так, что думал, до самой Москвы и добегут. Визгу было! Зато сегодня малость подуспокоились, охолонули. Так что, полагаю, дня через два можешь уже возвращаться потихоньку. Мелькнёшь где-нибудь на рынке, с людьми пообщаешься. Посмотрим, как отреагируют.
— Не люблю я все эти интриги, — поморщился Птицын. — Но что уж, сделаю, как вы говорите.
— Вот и ладненько. А интриги никто не любит. Если б можно было прямо — жизнь совсем бы другая была, но тут уж ничего не поделаешь. На самом деле мне очень не нравится, как себя эти чернильные душонки себя повели, парень. Не должны они были так нагло тебя, считай, в кабалу загонять. Они ведь тебе документы на мещанина готовили, не на князя, представь? Как ни крути, а ты правда единственный проводник на всю страну. Ты и правда важен и нужен. Вот так тебя строить — это как-то совсем неправильно. Нет, если б ты себя показал плохо — другое дело, но я ведь отчёты всякие регулярно в столицу отправляю. В том числе и характеристику на тебя. И не только я, понятное дело. И содержание везде примерно одинаковое: проводник себе на уме, но в целом лоялен. Так зачем сразу вот так? Загадка! Но теперь, полагаю, их слегка окоротили. Сам понимаешь, дословного содержания тех писем, что они получили, я не видел, но судя по реакции, там правильные вещи написаны. Ты мне вот что скажи — в той деревне, что тебе недавно отписали что горело? Твоих ведь рук дело? Зарево было жуткое. Кое-кто на следующий день хотел посмотреть — так леший не пустил.
Пришлось пересказывать эпопею с уничтожением нежити. Впрочем, Игорь Деянович быстро утратил интерес, только порадовался, что место теперь чистое.
Следующие два дня Птицын носился по верхнему городу. Дел было масса, и все сплошь рутинные донельзя. Помочь Лихобору с Никитой легализоваться — по крайней мере, начать. Князь упырей, видно, решил перестать изображать из себя одинокого волка и теперь спрашивал совета, да и от помощи не отказывался. Пришлось соответствовать. Кроме того — Василина и Болеслав, оборотень и русалка, как раз решили, что уже достаточно разобрались в жизни верхнего мира, и решили отселиться. А может, им просто показалось, что в доме Валерки стало слишком суетно. Пришлось помогать со съёмом квартир — на всякий случай Птицын подыскал места поблизости от Ляхово, чтобы не носиться по всему городу с проверками. Хватит и одного Лихобора, который решил прочно обосноваться на автозаводе. Кроме того, нельзя было забывать и о своих делах — закупиться всем необходимым по списку от Андрея Ивановича и отдельно — для Михаила, перевести Третьяка с ребятами на тёмную сторону. Домовой был просто счастлив, а уж как радовались сами дети! Держать их взаперти в четырёх стенах становилось всё сложнее, да и просто негуманно.