Идти дальше в крысиные владения парень побоялся. Наверняка здесь сейчас так пусто, потому что он всех достал своими музыкальными упражнениями, а вот дальше будут местные обитатели, и они его обязательно раскроют. «Значит, лучше убраться обратно в тюремный сектор, и уже там думать, что делать дальше». На самом деле Валерка знал, что ему делать — он собирался дождаться ночи и пробраться наверх, в надземную часть тюрьмы, чтобы попытаться навестить друзей. Если получится — будет очень хорошо. Да и раздобыть поесть не помешало бы. По дороге в Москву их кормили, и даже довольно вкусно, а вот сейчас, похоже, настало время поголодать, что Птицыну очень не нравилось. В последнее время, после того, как в организме начались эти странные изменения, есть ему хотелось чаще и больше. В обычное время это не слишком напрягало, но не сейчас. Парень надеялся найти что-нибудь в надземной части тюрьмы — должны же служащие что-то есть? Никаких предубеждений против воровства у тюремщиков парень не испытывал.
«Остаётся только проблема с „дождаться ночи“, — подумал Валерка. — Кто бы мог подумать, что обычных часов может так не хватать?»
Впрочем, отсутствие часов, как оказалось, не единственная проблема.
Валерка крадучись вышел из кладовки, и тихонько направился обратно в свою камеру. Сейчас, когда мысли не были сосредоточены только на том, чтобы согреться, стало немного страшно. Очень уж обстановка располагала.
Тёмный пустой коридор. Кое-где по стенам стекают капли воды. Тишина такая, что даже собственное дыхание и сердцебиение можно услышать. Мозг, уставший от отсутствия впечатлений, начинает дорисовывать всякое, чего нет на самом деле. Иногда вдруг слышатся звуки, иногда появляются какие-то неясные тени. Хотя казалось бы — ну откуда здесь, в и без того полной темноте тени?
— Дядя, а что ты здесь делаешь?
Голосок тоненький, но очень реальный. Птицын подскочил от неожиданности и в полёте развернулся. У него за спиной стоял ребёнок — худой, мелкий, с чёрненькими глазками, и маленьким вздёрнутым носиком. Серые волосы торчали во все стороны. Ребёнок был одет в какую-то дерюжку, вроде и чистую, но со следами неумелой починки.
— Я это… гуляю, — ляпнул Валерка. Сердце колотилось где-то возле горла и пока не собиралось возвращаться на положенное место. Слишком неожиданно появился этот ребёнок. — А… это, ты живой?
— Конечно, живая! — возмутился ребёнок. Видимо, девочка. — Когда это с тобой мёртвые разговаривали?
— Кхм, ну, было такое, — слегка смутился Валерка. — Пару раз разговаривали.
Девочка заинтересованно склонила голову к плечу.
— Правда?
— Истинная, — ответил Птицын. — А ты что здесь делаешь? И как тебя зовут?
— Рыська, — представилась девочка. — Гуляю. Наши все наверх ушли, а меня не взяли. Я от них сбежала, и немного заблудилась. А теперь нашлась. Ты — с поверхности, да? Преступник, которого наши старшие должны сторожить. Тоже сбежал, да?
— Ничего я не сбежал, — открестился Валерка. — Я просто так, погулять вышел. Сейчас уже вернусь обратно.
— Это правильно. А то старших накажут, — важно кивнула Рыська. — Но вообще — молодец. Наши хвастались, что у них никогда никто не сбегал. Ты, значит, первый. Круто!
— Я же говорю, не сбежал. Просто холодно тут, и не кормит никто. Вот я и вышел прогуляться. Хотя бы ноги размять.
— Это да, у нас тут тесно, — снова кивнула девчонка. — Даже для нас, а ты — вон какой здоровенный. А меня тоже сегодня не покормили. Вечно они меня покормить забывают! Ну, я сама скрала. Хлебушка хочешь?
— Да не, ты, наверное, сама ешь, — отказался Птицын. Не хотелось объедать ребёнка. — Я, наверное, пойду. А то мало ли, заметят меня щас твои старшие.
— Ага, — кивнула девчонка. Она достала откуда-то кусок хлеба и теперь сосредоточенно его грызла.
Валерка развернулся и деревянной походкой направился обратно в коридор с тюремными камерами, в любую минуту ожидая, что девчонка сейчас побежит всем рассказывать, как нашла сбежавшего преступника. Тем удивительнее было через несколько шагов заметить её рядом — шла себе, откусывая от хлеба крохотные кусочки.
— Я с тобой пройдусь, — пояснил ребёнок, — а то скучно. А как это ты с мёртвыми разговаривал? А они тебе отвечали?
— С одной мёртвой, — пояснил Валерка. — Она навья.