– Ты говоришь ужасные вещи, Цецилия!
– Но, Мэгги, это же правда!
– Во всяком случае, это место несовместимо с законом и общепринятой моралью! – прошипела Мэгги.
Цецилия нагнулась над столом, пристально посмотрела в глаза Мэгги и вновь зашептала:
– Ты называешь это место нелегальным? Ошибаешься! В танцевальном зале этажом выше соблюдаются и закон, и нравственность. Конечно, это не аристократическая Королевская опера, но… ничего противозаконного и несовместимого с моралью там никогда не происходит! Прошу тебя, расслабься! Обещаю, сегодня ночью полиция сюда не нагрянет!
– Разве ты можешь это гарантировать?
Хотя Мэгги пока и не думала о возможном налете полиции, но сама мысль об этом показалась ей ужасающей. В ее воображении уже возникли возможные газетные заголовки вроде: «Позор! Невеста известного лорда Чарлза, виконта Лэнгдона, арестована в публичном доме во время ночного полицейского рейда!»
– Вон там! – произнесла Цецилия.
– Что там? – с некоторым раздражением переспросила Мэгги.
– За тем столиком сидит принц Уэльский.
Мэгги впилась взглядом в мужчину, про которого говорила Цецилия. Та дернула ее за руку:
– Перестаньте таращить на него глаза!
Мэгги послушно отвернулась. Она не заметила, как белый полуголый официант подлил ей еще шампанского. И вновь Мэгги залпом осушила до дна полный бокал и недоверчиво воззрилась на Цецилию:
– Откуда ты знаешь, что это принц Уэльский?
– Поверь мне. Я знаю наверняка!
– У вас с ним был роман?
– Это Юстас забавляется с сыном. Я же предпочитаю отца!
Перед Мэгги и Цецилией неслышно возникли блюда с горой устриц.
– Еда для любовников, – с усмешкой отрекомендовала Цецилия, протыкая шпажкой моллюска. – Держу пари, лорд Чарлз не преминет заказать устриц на завтрашний торжественный ужин!
– Извини, Цецилия, но мне кажется, интимные отношения не главное в жизни супругов! – вдруг выпалила Мэгги.
– Тсс! Представление начинается! – прервала подругу Цецилия.
И действительно, занавес сцены медленно поднялся. В центре помоста стояла огромная раковина. Свет в зале погасили, а сцена сияла.
Створки раковины медленно открылись. Под аккомпанемент гитары из ее чрева взору явилась женщина. Ее завитые локоны земляничного цвета скрывали, ниспадая, обнаженные плечи и бедра. На фоне белейших створок огромной раковины она сидела в позе «лотоса».
Чуть слышно загудели барабаны. На сцену выскочили двое почти голых юношей и принялись исполнять замысловатый танец. Затем первый танцовщик – юноша со смуглой кожей – стал пытаться соблазнить женщину. Второй же привлекал ее внимание к себе. Вдруг смуглый танцовщик схватил женщину в охапку и кинул на пол. Его партнер, воздев руки к небу, символизировал отчаяние в связи с похищением возлюбленной. Первый же тем временем преодолел сопротивление «девы» и овладел ею. Причем все это выглядело до того правдоподобно, что трудно было поверить в театральность действа. Мэгги подумала, что все сексуальные телодвижения танцовщиков просто не могли быть актерской игрой. А в следующее мгновение уже вовсе не сомневалась, что на сцене происходит самое настоящее соитие.
Мэгги с ужасом взирала на откровенный половой акт. Она не должна смотреть на подобное неприличие. Надо отвернуться. А затем – уйти!..
Но она не отводила взгляда и не пыталась встать…
Женщину, по-прежнему распластанную на полу, соблазнитель продолжал ублажать и сам наслаждался ее ласками. Его тело ритмично двигалось в такт музыке. Казалось, мужская плоть проникает все глубже в женскую.
Так по крайней мере все это выглядело…
Мэгги в очередной раз порывалась покинуть представление, но продолжала сидеть как приклеенная, хотя и дрожала от страха при мысли, что кто-нибудь из знакомых заметит, как она неотрывно наблюдает за всем этим откровенным безобразием.
А действие на сцене продолжало разворачиваться. Второй юноша неожиданно схватил партнера за плечи и оторвал от девы. Причем каждое его движение говорило не столько о его физической силе, сколько о плотском вожделении, охватившем его.
Гадко и омерзительно…
Мэгги услышала звуки отодвигаемых стульев. Она обернулась и увидела, как сидевшие в зале пары поднимались со своих мест и исчезали за портьерами многочисленных альковов вдоль стен. А в следующий момент к их столику подошел мужчина в парике времен короля Карла II и протянул руку Цецилии.
К ужасу Мэгги, ее подруга не возмутилась, не испугалась, а захихикала и подала руку. Мэгги чуть не вскрикнула. Но тут же сообразила, что не смеет произносить имя своей подруги. Кроме того, она не могла допустить и мысли, что Цецилия оставит ее одну в этом зале.