– Джона позвал меня на следующую игру. Вы не возражаете, если я приду?
– Что вы! Я вот только не помню, когда начало. Расписание игр висит дома, на холодильнике.
Она посмотрела на него, удивляясь его внезапной сдержанности.
– Если вы не хотите, чтобы я приходила, скажите прямо.
– Да нет, я только рад.
– Правда? – спросила она.
– Да, – пробормотал Майлс, не зная, куда деваться от смущения. – Правда.
Сара улыбнулась. На душе у нее стало легко и радостно.
– Тогда приду обязательно. Я только вот что хотела сказать… Помните, вы спрашивали про вентилятор?
– Ну?… – сказал он осторожно.
– Не знаю, интересует ли это вас, но в пятницу вечером я свободна.
Майлс расплылся в улыбке:
– Очень интересует.
В четверг вечером Майлс с Джоной лежали в кровати и читали вслух – каждый по странице. Майлс добрался уже до середины своей, когда Джона вдруг спросил:
– Ты скучаешь по маме?
Майлс отложил книжку и обнял сына.
– Скучаю.
– Ты часто о ней думаешь?
– Все время, – признался Майлс.
– Я тоже, – тихо сказал Джона, – Иногда лежу в кровати и… представляю себе всякое.
– Вроде как в кино, да?
– Да, но не совсем. Это больше похоже на картинки. Но только я не всегда их вижу.
Майлс прижал сына к себе:
– Ничего страшного в этом нет. Всем иногда бывает грустно. Даже мне.
Джона помолчал немного и спросил:
– Ты женишься на мисс Эндрюс?
Майлс в изумлении вскинул брови:
– Я об этом еще не думал.
– Но ты же идешь на свидание? Разве это не значит, что ты женишься?
Майлс не смог сдержать улыбки:
– То, что я пригласил мисс Эндрюс на ужин, еще не означает, что мы поженимся. Мы просто хотим получше узнать друг друга.
– Ты как думаешь, она красивая? – спросил Джона.
– Ну…
– А по-моему, красивая, – заявил Джона и потянулся за книжкой. – Иногда я на нее смотрю и вспоминаю маму.
Майлс не нашелся что ответить.
Когда Джона уже спал, Майлс, вставив в видеомагнитофон кассету, смотрел на резвящихся в морском прибое Мисси и Джону. Джоне тогда было годика три. А Мисси двадцать шесть. В синем бикини она выглядела совсем юной.
Мисси принялась рыть пластмассовым совочком ямку в песке, потом отбросила совок и копала руками. Куча песка рядом с ней все росла, и, когда яма стала достаточно большой, она позвала Джону. Тот сел в ямку, и она по шею закопала его в песок. Мисси наклонилась поцеловать сына, и Майлс прочел по его губам: «Мам, я тебя люблю!»
«И я тебя люблю», – произнесла в ответ Мисси.
Оглядевшись по сторонам, она встала. Положила руку на бедро и, глядя на Майлса из-под опущенных век, сладострастно улыбнулась. И тут же смущенно засмеялась, шагнула к камере и поцеловала объектив.
Майлс берег эти кассеты как зеницу ока. Он их хранил в несгораемом сейфе, который купил сразу после похорон.
Майлс и сам не понимал, почему решил посмотреть их сегодня вечером. Может, из-за разговора с Джоной или потому, что с завтрашнего дня все в его жизни могло пойти по-новому. Все меняется. И он сам изменился. Но чего же он боится?
Ответ он нашел, глядя на мерцающий экран телевизора. Наверное, больше всего он боится, что так никогда и не узнает, что произошло в день гибели Мисси.
Похороны Мисси Райан состоялись в среду утром в епископальной церкви в центре Нью-Берна. В церкви помещалось пятьсот человек, но народу пришло еще больше. Люди стояли в проходах, толпились у входа в храм.
Майлс Райан сидел в первом ряду, держа за руку Джону. Мальчику было тогда всего пять – он был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что мама умерла, но еще не мог осознать, что никогда больше ее не увидит. К его отцу один за другим подходили люди – кто-то жал руку, кто-то обнимал.
Никогда не забуду, как пахло в церкви – старым деревом и воском. Стояла тишина. Никто не говорил речей, никто не знал, что сказать. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет. Я не знал, куда девать руки. Больше всего мне хотелось встать и уйти, но я сидел.
Началась служба, но я никак не мог сосредоточиться. Спросите меня, что говорили священник или брат Мисси, и я не отвечу. Я думал только об одном: Мисси Райан не должна была погибнуть.
После службы длинная процессия направилась на кладбище Сидер-Гроув. Дождь припустил еще сильнее. Люди выходили из машин, открывали зонтики, перепрыгивали через лужи. Я тупо следовал за толпой, но к самой могиле не подошел – остановился поодаль. Майлс с Джоной стояли, склонив головы, промокшие насквозь. Могильщики поднесли заваленный цветами гроб к яме.
И я снова подумал, что зря сюда пришел. Но не прийти я не мог. Мне нужно было увидеть Майлса и Джону. Я уже тогда понимал, что связан с ними навеки.
Понимаете, мне обязательно нужно было прийти.
Ведь в тот проклятый день за рулем той проклятой машины был именно я.
Глава пятая
В пятницу в воздухе появилась прохладная свежесть осени. Листва на дубах и магнолиях только начинала желтеть, и Сара любовалась лучами заходящего солнца, проникавшими сквозь кроны деревьев.
Она весь день думала о предстоящем свидании. Судя по трем сообщениям, оставленным на автоответчике, ее мать думала о том же – слишком, по мнению Сары, напряженно. «Не забудь взять жакет. Не дай бог, подхватишь воспаление легких». Второе сообщение начиналось словами: «Говоря "жакет", я имела в виду что-нибудь приличное. Умоляю, только не надевай ту зеленую хламиду. Она, может, и теплая, но страшна как грех». Услышав и на третьем сообщении голос матери, Сара нажала на кнопку «стереть». Пора было собираться.
Через час, услышав на лестнице его шаги, она оправила черное короткое платье и открыла дверь.
– Привет! Я не опоздал?
– Нет, – улыбнулась Сара. – Вы явились вовремя.
Майлс облегченно вздохнул:
– Вы замечательно выглядите.
– Спасибо. Это – мне? – спросила она, показав на длинную коробку у него под мышкой.
Он кивнул и протянул ей коробку. Внутри было шесть желтых роз.
– По одной за каждую неделю ваших занятий с Джоной.
– Как трогательно! Моя мама будет в восторге.
– Ваша мама?
– Я вам о ней еще расскажу. Вы тут располагайтесь, а я пойду цветы поставлю.
Майлс прошел в комнату и огляделся. Очень мило и уютно.
Сара достала с полки вазочку, набрала в нее воды.
– У вас очень симпатичная квартира, – сказал он.
– Спасибо. Мне и самой здесь нравится.
Майлс отодвинул занавеску и выглянул на улицу.
– Вам удобно жить в центре?
– Да, вполне. Я впервые живу в городе, где в девять вечера все уже спят. У вас, наверное, немного работы?
– Честно говоря, я в городе почти не работаю. На моем попечении округ.
Сара поставила вазу посреди стола.
– Чудесные цветы. Спасибо. Так куда же мы направимся? – спросила она, беря сумочку.
– Здесь за углом есть ресторан – «Харви Мэншен», – сказал Майлс. – Только на улице довольно прохладно, вы накиньте на себя что-нибудь.
Сара пошла в гардеробную, но вместо того, чтобы взять то «длинное, зеленое и теплое», выбрала легкий пиджак, который лучше подходил к платью.
– Вы точно в этом не замерзнете?
Она с радостью сменила пиджак на ту самую зеленую хламиду, и Майлс галантно помог Саре ее надеть. Когда они вышли на улицу, оказалось, что там действительно свежо, и Сара инстинктивно сунула руки в карманы.
– В том пиджаке вы бы наверняка замерзли.
– Да уж, – сказала она. – Но этот не очень подходит к платью.
– По-моему, главное – чтобы было удобно. К тому же он вам идет.
За эти слова она готова была его расцеловать.
Через несколько шагов – сама удивившись не меньше Майлса – она взяла его под руку.
– А теперь, – сказала она, – я расскажу про свою маму.
Они сели за столик, а Майлс все продолжал смеяться.
– Похоже, она потрясающая женщина!
– Вам легко говорить – она не ваша мама.
– Просто так она демонстрирует вам свою любовь.