Не только тренер, но и Барт тоже успел кое-чему научить не знающего жизни новичка. Встреть врага на шаге вперед ударом голени в голень. Будет больно. Обоим будет одинаково больно. Только ты готов, а он нет. Голень – такое место, при ударе в которое больно любому бойцу. Только для одних никакая боль не повод опускать руки, а другие как раз опустят руки и откроют лицо.
Прямой под глаз! Аж в кисть отдалось. Тут же второй удар, в Лондоне все боксеры для знакомства бьют двоечку прямых. Мимо? Пухлячок уже валится на асфальт от первого.
Сзади спрыгнул с изрядно помятой машины злобный качок. И тут же неподалеку свисток. Патруль. Сколько мог выиграть времени для Бонни, выиграл. Вот теперь уже точно пора бежать. Уинстон припустил в сторону Кэтрин-стрит, куда сбежала Бонни.
Патрульный мог бы, конечно, и не свистеть. Подойди к увлеченным драчунам поближе и спросить документы. Новобранец так бы и сделал, но опытный полисмен уже увидел, что из Ковент-Гарден массово выходит почтенная публика, распознал на драчунах парадно-выходные синие костюмы и сделал выводы. Ни им не хотелось бы провести вечер в участке, ни, тем более, дежурную смену не порадовало бы сначала очень внимательно писать протоколы, а потом спустить их в унитаз по звонку сверху.
Увидев, что один из драчунов побежал, констебль надул щеки и засвистел еще громче, чтобы остальные тоже пошевелились.
Грегори махнул рукой полисмену. Как бы «замолчи, мы поняли». Тот убрал свисток и спокойно пошел дальше. Сторонний наблюдатель сказал бы, что это не просто взмах, а определенный жест для тех, кто понимает.
Саймон со слезами на глазах протянул руку, и Грегори помог ему подняться.
- Резкий какой, - сказал Саймон, - Наверное, боксом занимается.
Грегори выругался.
Уинстон выбежал на перекресток Кэтрин-стрит и Твинсток-стрит и остановился. Прямо или налево? Куда побежала бы Джулия? Почему всегда Джулия? Почему в голову не приходит сразу «куда побежала бы Бонни?».
Он рассердился на себя и тут понял, куда бы побежала Джулия, если бы хотела, чтобы он ее догнал. Твинсток-стрит упиралась в Друри-лэйн, и на той стороне Друри-лэйн виднелось кирпичное здание. Когда-то это была приходская школа церкви Сент-Клемент. «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет». Там давно уже обычная школа, и давно уже нет ни церкви Сент-Клемент, ни прихода, но должны смениться поколения, чтобы горожане забыли старую топонимику.
Короткая пробежка, перекресток. Направо, на Стрэнд?
Из недр темной Кин-стрит раздался женский крик.
- Уинстон! – кричала Бонни.
Он пересек Друри-лейн, и наконец-то догнал ее. Бонни прижалась к стене, а трое малолетних преступников окружили ее. Один пытался вырвать из рук сумочку.
- Попались! – рявкнул Уинстон, приближаясь к ним быстрым шагом.
- Эй, дядя, ты один, а нас трое, - повернулся к нему один из малолеток. И даже достал из кармана ножик. Складной ножик, который надо открывать двумя руками. За военный или охотничий нож Большой Брат сажает в тюрьму как за настоящее оружие.
Уинстон, не останавливаясь, ударил его кулаком в лицо. Правую он только что отбил, поэтому провел кросс левой. Попал по зубам и до крови поцарапал костяшки пальцев.
Некоторые самооборонщики говорят, что надо бежать, увидев нож у противника. Любой из них в такой ситуации бросил бы свою девушку и сделал ноги. А для любого боксера, даже для первогодка, обе руки внизу это подарок. Рывок навстречу и двойка в лицо. Мало ли какая наваха у врага в руках, все равно нужно время, чтобы раскрыть складень.
Опытные преступники носят ножи, которые открываются одной рукой. А этот едва успел взяться левой за лезвие, как пропустил оба удара кулаками и потерял равновесие, но не упал. Уинстон схватил его за голову, дернул вниз и ударил коленом. Последний раз он пытался так сделать в тюрьме, но противник тогда оказался относительно покрепче тогдашнего Смита, пусть и тоже доходяга. Сейчас сработало как надо. Под коленом что-то хрустнуло, и мальчишка повалился на мостовую, выпустив так и не открытый полностью ножик.
Другие двое не успели отреагировать. Уинстон повернулся к ним.
- Бегом отсюда, мелочь! – и добавил пару выражений из тюремного лексикона.
Он любил родной язык во всем его многообразии, не исключая неофициальной лексики, и за те несколько месяцев хорошо пополнил свой словарный запас.
Мелкие замешкались, переглянулись, еще раз посмотрели на лысого мужика в дорогом костюме и со сбитыми в кровь кулаками, посмотрели на его очень дорогую женщину, прикинули к каким кругам он может относиться, если одновременно богатый, партийный, и блатной, и решили, что лучше не связываться. Хотя вдвоем одного они бы уделали.