Да, слова King и Queen в свое время не стали выводить из повседневного обихода только благодаря игральным картам. По легенде, первый Министр Правды сказал «Может быть, еще карты переименуем?» с таким видом, будто карты это что-то священное и нерушимое. Подчиненные тогда решили выслужиться и подчеркнуть, что многократно встречающиеся в топонимике и фольклоре King и Queen это отсылки не к бывшим руководителям государства, а к любимым играм товарища Министра. Но идея демонархизации осталась, и энтузиасты пришли с ней к следующему министру, не картежнику. Тот ответил «Может быть, еще шахматы переименуем?», и часть повторяющейся топонимики перешла с четырех мастей на два цвета.
Если уж вспоминать про шахматы и язык, то слово Bishop удержалось в английском только благодаря им. Параллельно демонархизации проходила кампания по секуляризации, и из словарей вычеркнули значение «священнослужитель», оставив только «шахматная фигура».
Лет тридцать назад кто-то в отделе кадров Министерства Любви решил, что будет очень забавно отправлять в Скотланд-Ярд, «шотландский двор», всех шотландцев, претендующих на должности в правоохранительных органах. С тех пор в ряды умников шотландцы практически не попадали, что заметно усилило ирландское лобби. Зато в лондонской полиции их становилось все больше. Настолько больше, что весь остальной многонациональный океанский народ, живущий в Лондоне, это начало сильно беспокоить.
Понаехавшие сотрудники сначала везли с собой семьи. Потом выписывали всю остальную родню и помогали устроиться всем, способным держать дубинку. Поскольку условия службы оставались довольно жесткие, многие не выдерживали и уходили. Но не покидали Лондон. Так под «крышей», а местами и прямо под крышей полиции образовывалась новая криминальная структура.
- Что он натворил? – спросил инспектор.
- Его вели Костюмы. Приехали за ним в чужой район. Я спросил у них документы. Так, на всякий случай. Этот побежал, а Костюмы полезли в драку.
- Они совсем обнаглели? – инспектор искренне удивился.
- Абсолютно. Выдал им горячих, но пришлось выбирать, кого тащить в участок, этого или Костюмов.
- Он что-то сделал?
- Вот, допрашиваю.
- То есть, он не сделал ничего незаконного, но ты задержал его?
- Толку-то Костюмов задерживать. Посидят до утра и выйдут.
- А этого толку задерживать? Какие у него дела с Костюмами?
- Он молчит.
- Вот как?
Инспектор повернулся к Уинстону.
- Какие у тебя дела с Костюмами?
- Никаких. Я просто служащий в Министерстве Изобилия.
Инспектор ударил его открытой ладонью в ухо. Уинстон пошатнулся, но констебль не дал ему упасть.
- Кого ты хочешь обмануть, придурок? – рявкнул инспектор, - У тебя ботинки и часы дороже, чем у меня, и морда брита с утра, а к ночи все еще без щетины и царапин. Ты никак не клерк, живущий от зарплаты до зарплаты.
- У меня есть небольшой дополнительный доход, - признал Уинстон, - Но я правда работаю в Министерстве.
- Почему тебя поймали Костюмы?
- По ошибке.
Инспектор взял со стола телефонный справочник и ударил задержанного сверху по голове.
- Не верю.
- Я говорил, - сказал констебль.
- Я член Внешней партии! – возмутился Уинстон, - У меня есть права!
Полисмены переглянулись и заржали. Шутка дня, у задержанного в участке есть права.
- Не поверишь, я тоже член Внешней партии, - сказал инспектор, - И вот у меня никаких прав нет, одни обязанности. В том числе обязанность задерживать и проверять всяких подозрительных. Или ты расколешься, или будет хуже.
- Я не сделал ничего плохого, - сказал Уинстон.
Ударов кулаками он, как начинающий, но боксер, не боялся. Что до пыток, то вряд ли в участке будут пытать человека, в адрес которого даже обвинения не выдвинуты.
- Хочешь, мы сдадим тебя Костюмам, - предложил инспектор, - Они сейчас уже должны бы сесть на телефон. Может быть, у меня в кабинете уже звонок надрывается.
- Не хочу, - ответил Уинстон, - Вы же полиция, вы не можете ловить людей и отдавать преступникам.
- Если ты ничего плохого не сделал, то мы тебя просто отпустим. Ты выйдешь из участка, встретишь друзей и сядешь с ними в машину. Выбирай.
- Может, вам денег дать?
- Каких денег? – инспектор подошел к столу, где в лотке лежали личные вещи Уинстона, - Этих?
Он вытащил деньги из бумажника, пересчитал и переложил крупные купюры в свой, а мелкие отдал констеблю.
- Ты еще часы предложи.
- Вы не можете…
- Можем. Под кем ты ходишь?
Уинстон мог бы сказать, что он ходит под Мерфи. Это точно не принесло бы ему свободы. Ответ «Под Плезенсом из Министерства» был бы еще хуже. Ни к чему какому-то инспектору знать про существование «Отдела доработки статистических прогнозов».