Я уставилась в тёмное небо. Начал накрапывать мелкий дождик пополам со снегом, и всё шло к тому, что вот-вот разыграется настоящая мартовская вьюга.
- Олесь… - выбила громкую дробь зубами. – Сегодня она точно не вернётся. Она же знает, что мы будем её ждать. Но не сидеть же тут всю ночь… А ещё я почему-то думаю, что это вообще не её квартира.
- Как же она сюда попала?
- Случайно. Может, есть доступ к ключам, вот и промышляет. Знаешь, Леська, поехали обратно к девчонкам. Они не прогонят.
- Не прогонят… Твою раскладушку уже сложили, - вздохнула подруга.
- Ну и что. Разложим обратно.
- А мою кровать собиралась Айгуль занять.
- Объясним, какие мы дурынды, и нам все посочувствуют.
- Прости меня, Яна, это я во всём виновата. Втравила тебя в историю, и все наши деньги разбазарила…
У Олеськи по щекам покатились слёзы, губы у неё были синими от холода. У меня, наверное, тоже. Мы жались на скамейке друг к другу, как два замёрзших котёнка. Я повернулась к подруге и покрепче завязала ей шарф. Погладила её по плечу:
- Перестань, Лесь! Не вини себя, солнце! Такое может случиться с кем угодно.
Мы с тоской посмотрели на наши пожитки. Мысль о том, что придётся снова проделать долгий путь с кучей чемоданов, жгла хуже калёного железа. Если бы не стужа и ветер со снегом и дождём, мы бы точно заночевали прямо на скамейке – сил совсем не осталось.
В приступе отчаяния прикинули, не наскребём ли денег на такси. Но когда проверили в приложении, сколько сейчас будет стоить машина, поняли, что нам точно не потянуть…
Как же так? Ирина очень неплохо мне платила, да и жила я на всём готовом – еда, персональная спальня, крутые шмотки в качестве подарков. Почему же ничего не накопила? Жила от зарплаты до зарплаты, тратила на всякую ерунду: всё, что увижу у модных блогеров, тут же хватаю, сразу мне это надо!
Попрыгунья-стрекоза!
Я уткнулась в плечо Олесе и тоже заревела. Было ужасно себя жаль… Почему мы купились на слова этой обманщицы? Даже ключи не проверили… Если честно, то и мысли не возникло, что нас ждёт глобальная подстава.
- Эй, девчонки, вы чего?
У скамейки остановился тот самый мужчина, который пару часов назад придержал перед нами дверь. Тогда он выходил, а сейчас возвращался. Видимо, тоже, как и мы, шёл через парк от метро и до нитки промок. Его чёрная куртка с капюшоном блестела под фонарём, как нефть.
- Вы не знаете, кто живёт в тридцать второй квартире? – жалобно спросила Олеся.
- Бабушка одна. Но она сейчас вроде в больнице. Или родственники к себе забрали. А что стряслось?
Мы объяснили мужчине ситуацию. Зашли втроём под козырёк подъезда, потому что мокрый снег уже превратился в настоящий ливень.
- М-да, - подвёл итог наш несостоявшийся сосед. – Сочувствую. Наверное, надо будет написать заявление в полицию. Так вам ночевать негде? Идёмте ко мне, пущу вас на диван.
Мы с Олесей испуганно вытаращились на мужчину. Ничего себе предложеньице!
Я видела нас со стороны: две девчонки с серыми от усталости лицами и заплаканными глазами, а рядом – добрый дяденька, который возвышался над нами на целую голову. Да и плечи у него широкие такие… Спортсмен, наверное? На вид ему около пятидесяти… Лицо интеллигентное, взгляд проницательный…
Точно – маньяк!
Мы с подругой переглянулись. Кажется, скрип наших извилин перекрыл шум дождя.
- Нам нечем вас отблагодарить, - простучала зубами Олеся. – Мы все деньги отдали этой су… этой выдре!
- Что-нибудь придумаем, - буркнул мужчина.
- Я могу вкусный борщ сварить!
- Или генеральную уборку вам сделаем, - подхватила я.
- Короче, сообразим, - подвёл итог наш новый знакомый.
Он достал из кармана ключи и сгрёб почти все наши сумки. И от тяжести вовсе не согнулся!
- Вперёд, барышни.
****
- Здесь диван. Там ванная. Всё, что найдёте в холодильнике, можете съесть. Ко мне не заходить и не стучаться – я буду работать, - по-военному отчеканил Юрий Владимирович.
Мы с Олеськой едва не вытянулись по стойке смирно.
- Всё ясно?
- Да, мы всё поняли, - пролепетала подруга, а я поддержала её слабым эхом: - Всё ясно, спасибо!
Потом наш спаситель закрылся в комнате, и больше мы его не видели.
Сначала нам было ужасно не по себе: перестали трястись от холода, но начали дрожать от страха. Ну не бывает так, чтобы чужой человек пустил в дом с улицы… Вернее, чтобы мужик пустил к себе двух хорошеньких замёрзших крошек – и совершенно без задней мысли.