– Естественно, – Родни усмехнулся, – как-никак наши предки были цыганами.
Они вошли в дом, Челси проводила гостей в зимний сад, где был накрыт главный стол. Решив, что выполнила долг хозяйки и может удалиться, Челси собралась уйти, чтобы избавиться от будоражащего ее душу соседства с Лэнсом, но вошли Ричард и Элисон с детьми. Ричард сразу же завел с Лэнсом разговор о работе, и Челси, вместо того чтобы уйти, по непонятной для себя причине осталась.
Ричард сказал что-то забавное, и Лэнс рассмеялся. Челси впервые видела, как он смеется. Ее захлестнула волна теплого чувства, анализировать которое она не желала. Челси твердо сказала себе, что ее не может тянуть к Лэнсу, ведь она любит Спенсера.
Дочь потянула Ричарда за рукав. В глазах Лэнса промелькнуло нечто, похожее на зависть. Он завидует Ричарду? – изумилась Челси. Но почему? Между Лэнсом и его дочерью существует не менее прочная связь, я сама видела.
Словно подслушав ее мысли, Викки, стоявшая рядом с Челси и тоже наблюдавшая за этой сценой, тихо заметила:
– Лэнс очень переживает из-за того, что не принимал участия в жизни Мелинды, когда та была маленькой.
– Он бросил жену и ребенка? Повернувшись к Викки, Челси не заметила, что Лэнс отошел от Ричарда и двинулся в их сторону. Только когда его голос раздался у нее над ухом, она поняла, что он услышал ее возмущенный вопрос.
– Нет, я их не бросал.
Викки сочла за благо удалиться, оставив их наедине. Челси густо покраснела. Она понимала, что ей следует извиниться, хотя бы потому, что Лэнс – гость ее родителей, но в ней вдруг проснулось упрямство, обычно более свойственное не ей, а Селине. Не глядя на Лэнса, она двинулась к двери и на ходу бросила:
– Вы их оставили, а это то же самое… Челси вышла в узкий коридор, соединяющий зимний сад с прачечной, через которую она рассчитывала удрать. Но, к ее смятению, Лэнс последовал за ней и закрыл за собой дверь. Челси повернулась к нему. В узком коридорчике его высокая широкоплечая фигура занимала так много места, что Челси показалось, будто ей не хватает воздуха.
– Что вы…
Увидев выражение глаз Лэнса, красные пятна, выступившие на его щеках, Челси поняла, что он в ярости, и умолкла на полуслове. По спине пробежал холодок, но она не желала поддаваться страху. Лэнс Трэвор меня не запугает, упрямо думала она.
Однако близость его крупного тела в узком пространстве коридора вызвала у нее приступ клаустрофобии. Челси боялась замкнутых пространств с детства, с тех пор, как ее однажды случайно заперли в шкафу. Она развернулась, намереваясь уйти, но Лэнс неожиданно шагнул к ней, схватил за руку повыше локтя и яростно прошептал:
– Нет, вы так просто не уйдете! Кто дал вам право меня судить? Вы что, были замужем? Может, у вас есть дети? Нет, конечно, вы…
Вы принадлежите к числу баловней судьбы, вы одна из тех счастливчиков, которых родители и многочисленные родственники холили и лелеяли с самого детства, оберегая от всех невзгод и ограждая от тягот жизни, собирался сказать Лэнс. Но, увидев побелевшее лицо Челси и ее затравленный взгляд, почувствовав, что ее тело застыло в напряжении, словно он причинил ей боль, он замолчал. Одно с другим не вязалось, и аналитический ум Лэнса пытался осмыслить противоречивую информацию.
В широко раскрытых глазах Челси застыла боль. Как он узнал ее унизительную тайну? От волнения ее сердце забилось чаще. Не мог же Лэнс догадаться об ее истинных чувствах? Это невозможно!
Когда Спенсер и Селина объявили, что любят друг друга и решили пожениться, Челси поклялась себе, что попытается смириться с этим и стать счастливой даже без Спенсера. С тех пор она целеустремленно воплощала обет в жизнь и во многом преуспела. У нее была интересная, нужная работа, друзья, любящие родственники. Она была полна решимости не допустить, чтобы ее неразделенная любовь к Спенсеру переросла в зависть к сестре. Но какая-то часть Челси по-прежнему страдала – и не только от чувства потери, но и от унизительного сознания, что ей не довелось испытать сексуального удовлетворения, которое знакомо подавляющему большинству ее сверстниц.
Челси твердила себе, что ей нечего стыдиться, но ее немного тревожило, что безответная любовь и неопытность сделали ее слишком скованной, замкнутой. Мысль о сексе ради секса вызывала у нее отвращение, но иногда она жалела о том, что не познала эту сторону жизни раньше, еще до того, как полюбила Спенсера, – тогда бы сейчас в ее жизненном опыте не было досадного пробела, лишающего ее уверенности, так необходимой каждой женщине. Меньше всего на свете Челси хотелось бы, чтобы эту брешь в ее обороне обнаружил Лэнс Трэвор. Отшатнувшись от него, она резко бросила: