— Что это?
Уже узнавшая от напыщенного герцогова грума, что ее гостиницу почтил своим присутствием герцог Станденский, путешествующий инкогнито, хозяйка нервозно сделала реверанс и ответила:
— Прошу прощения, ваша светлость, это от мисс.
Прищуренные глаза Стандена скользнули с неопрятной бумажки на эту суетливую женщину, и он спросил:
— Где она? Она уже должна быть на ногах. За сегодняшний день нам нужно покрыть приличное расстояние, чтобы добраться до города засветло.
— Уехала, ваша светлость.
Хозяйка нервно мяла угол синего фартука.
— Уехала затемно со своими слугами, ваша светлость.
Свое огорчение герцог выдал только тем, что чуть сильнее сжал зубы.
— Что, действительно? А вы не попытались задержать ее?
— Но как же я могла, сэр? — и женщина развела руки, показывая, что вовсе не она виновница разочарования его милости. — Вы ведь заплатили за нее.
Герцог взял с подноса бумажный комок и высыпал себе на ладонь несколько шиллингов.
— Что это?
— Она сказала, это в оплату за повреждение вашей коляски.
Пальцы Стандена конвульсивно сжали монеты; они были липкими на ощупь, словно у предыдущей владелицы хранились в ридикюле вместе с лимонными леденцами. И это подношение, вне всякого сомнения, было сделано с такой же чистосердечностью и наивностью, как и ее предложение отвезти его в Лондон в своем экипаже.
Ну что за ребенок! Если кому-то и требовалась защита, так это ей, подумал он с нежностью, и его сердце сжалось от переполнявшего его сочувствия. Никогда не встречал он женщин, подобных мисс Дэвис из Черхилла, которая сначала предлагает разделить комфорт собственного экипажа, а потом удирает, словно перепуганный котенок.
Попытка заплатить за ремонт коляски, конечно, была смехотворной: отдавая деньги такими суммами, ей придется заложить ему душу, чтобы покрыть расходы. Именно так он ей и скажет, когда будет возвращать деньги. Снова завернув монеты в бумажку, он положил их в кошелек и потребовал, чтобы немедленно седлали самую резвую лошадь, которая здесь есть. Скоро эта девчонка узнает, как с ним шутки шутить!
На следующий день он въехал в Лондон, весь промокший под непрекращающимся дождем, трясясь от холода и нарочитой ярости. Его лакей, видя, что хозяин на грани обморока от усталости и переохлаждения, сразу же уложил герцога в постель, а промокший бумажный комок с монетами полетел на поднос с редко носимыми цепочками для часов.
На следующее утро Станден чувствовал себя достаточно выспавшимся и отдохнувшим, чтобы просмотреть стопку приглашений на приемы, дожидавшуюся его на столе в гостиной. Конверт, отправителем которого был Питер Рамзи, его старый школьный друг, сделавший себе состояние в Ист-Индиа Компани, герцог вскрыл, а остальные выбросил. «Угу, значит Рам вывозит в свет свою племянницу, — пробормотал он сам себе. — Надо пойти посмотреть на него, давненько не виделись».
Предстоящее знакомство с дочерью торговца заставило его вспомнить о своей мимолетной встрече с мисс Дэвис.
— У меня в кармане вчера, когда я приехал, было несколько монет, — сказал герцог лакею, разглаживающему складки на покрывале застеленной кровати. — Вэлмонт, ты не помнишь, куда положил их?
Сказано это было нарочито небрежным тоном.
Вэлмонт выдал свое удивление этим не свойственным хозяину вопросом тем, что сделал складку на повязываемом шейном платке. Развязывая узел, он мысленно сосчитал до десяти и ответил вопросом на вопрос:
— Они были завернуты в клочок старой газеты? — и стал заново обматывать шею герцога платком.
Но результат его трудов снова был испорчен, потому что Станден опустил подбородок и в упор посмотрел на своего слугу. Изобразив разочарованное мычание, Вэлмонт заметил с укоризной:
— Обычно, ваша светлость, к своей внешности вы относитесь более серьезно.
Пропустив неискренние сетования мимо ушей, герцог сдернул с шеи платок и, слегка злясь, сказал:
— Куда ты дел этот чертов сверток?
Вэлмонт крупными шагами подошел к шкафчику, где хранились драгоценности, и начал выдвигать ящики.
— Вот он, ваша милость, — сказал лакей, доставая из нижнего ящика этот странный талисман.
Выхватив сверток из белой, как сметана, руки лакея, Станден резко опустился на стул и стал торопливо писать записку, потом положил ее в конверт вместе с монетами и запечатал. Швырнув конверт Вэлмонту, герцог сказал: