— Доставишь это мисс Дэвис в дом ее отца на Холлз-стрит, в собственные руки.
— Ваша светлость? — вопросил лакей, заметив мрачное выражение на лице своего хозяина. — А как же ваш шейный платок?
— Придушить себя я и сам смогу, — раздраженно бросил герцог.
Как бы озабоченный внезапной тенью, легшей на лицо хозяина, Вэлмонт спросил:
— У вас что, рецидив, сэр?
— Нет, — ответил Станден, обматывая вокруг шеи трехдюймовую полоску шелковой ткани. Выражение его лица, когда он скосил глаза на зеркало, было таким, словно он одновременно проклинал и освобождался от чего-то.
— Просто нужно довести до конца одно неудачное дело.
Внутренне он злился на себя за то, что проявил к этой леди такое, по сути, равнодушное презрение. То, что он не представился, показалось ей, видимо, неслыханным оскорблением.
— Слушаюсь, ваша светлость, — ответствовал Вэлмонт, теряясь в догадках, уж не разбила ли эта самая мисс Дэвис сердце герцога?
Когда Вэлмонт возвратился в Станден-хауз на Гросвенор-сквер, душа у него была в пятках. Прежде чем огорошить его светлость принесенной информацией, он решил заглянуть в гостиную к хозяйской экономке. Миссис Бимис, пухленькая розовощекая матрона, испытывающая бесконечно нежные чувства к элегантному, довольно изящного сложения французу, встретила его располагающей улыбкой, что в некоторой степени способствовало подкреплению его трусливой душонки. После стаканчика хорошего бренди, сопровождаемого льющимися через край комплиментами от разомлевшей леди, его присутствие духа полностью восстановилось. После галантного поклона и приложения к руке миссис Бимис с толстыми красными пальцами, Вэлмонт, наконец, поднялся к герцогу, чтобы доложить о результатах своей разведки.
Станден, услышав доклад, не захотел верить собственным ушам.
— Что значит «на окнах ставни» и «дверное кольцо опущено»?
В недоуменном взгляде на возвращаемый Вэлмонтом конверт не было и намека на возможное прощение.
— Вашей «мисс Дэвис» не существует в природе, — отвечал осмелевший от бренди Вэлмонт, — она взяла вас в оборот, ваша светлость.
Герцога такое объяснение не удовлетворило.
— Но у соседей ты догадался спросить, как найти эту леди?
— Конечно, ваша светлость, — быстро ответил Вэлмонт, словно изумленный тем, что хозяин мог заподозрить его в такой нерадивости, — на первом этаже живет лишь один престарелый слуга, по имени Уимслоу. Он сказал мне, что господин Дэвис — бездетный вдовец.
Занявшись подбиранием с пола упавшей со стола стопки крахмальных галстуков, лакей сделал умное предложение:
— А вдруг ваша мисс Дэвис — ночная бабочка?
Сомнение, пустив корни в душе Стандена, никак не хотело покидать ее, и, однако же, ему совсем не хотелось думать, что эта скромная мисс, приоткрывшая ему тайну своего таланта, могла бы оказаться женщиной подобного сорта. Поэтому он обронил сурово:
— Прикуси язык, Вэлмонт.
И стал облачаться в безукоризненно голубую визитку со сверкающими серебряными пуговицами поверх уже надетых жилетки цвета воловьей кожи и несравненных брюк.
— Моральные принципы среднего класса исключают подобную возможность, — заявил герцог. — Более вероятно, что она просто воспользовалась добротой одного из своих соседей.
Вэлмонт подобострастно высказал опасение, что, одеваясь без посторонней помощи, его хозяин может повредить эту прекрасно скроенную визитку, однако герцог был иного мнения, считая, что, если мужчина носит настолько тесную одежду, что в ней невозможно свободно двигаться и одеваться без посторонней помощи, то это не мужчина, а вешалка для одежды. Когда, наконец, Стандену удалось влезть в визитку, не порвав ее при этом по швам, узкие темные глаза Вэлмонта сузились еще более, ибо он испытал ревнивое чувство оттого, что его хозяин зависит от него в меньшей степени, чем ему хотелось бы. Он вовсе не желал, чтобы эта неизвестная особа вторгалась в жизнь его самого и его хозяина, если только она не принадлежала к классу Фешенебельно Непристойных; в этом случае ей никак не пробраться в их дом — и не нарушить устоявшийся уклад жизни герцога. В его жизни он, Вэлмонт, будет по-прежнему управлять всеми обыденными повседневными делами.
С видом настолько невинным, насколько могла позволить ему его скользкая сущность, лакей сказал:
— Возможно и так, ваша светлость. Но ее побег из гостиницы и то, что она ничего не сказала о том, где ее искать, выглядит, по меньшей мере, весьма подозрительно.
Учитывая ее наивность и смущение, говорил себе Станден, она совершенно не похожа на женщину легкого поведения. Станден размашистыми шагами пошел к двери. Если господин Девис — ее опекун или если она по-соседски воспользовалась его гостеприимством, тогда весьма вероятно, что с незнакомцами она и должна чувствовать себя не в своей тарелке.