Когда ее мать уже открывала входную дверь, Грейс вдруг посетила мысль, что не так уж, видимо, велико бремя для родителей, отправляющих свою дочь в большой мир, если и другие несут его.
Одетый в темно-бордовую с золотым шитьем ливрею лакей, зайдя в дом, взвалил тяжеленный дорожный сундук Грейс себе на плечо и отнес его к такому же темно-бордовому экипажу. Грейс со складной дорожной сумкой в руке последовала по обсаженной цветами каменной дорожке вслед за родителями и поцеловала их на прощание.
Лакей помог девушке забраться в карету и, убрав лесенку, сам залез на козлы. Кучер гикнул, и четверка резвых лошадей, встрепенувшись, тронулась с места.
Опустив стекло, Грейс высунулась наружу, чтобы еще раз помахать на прощание родителям. Но те едва ли разделяли охватившее ее чувство возбуждения: слишком много раз они провожали ее в подобные путешествия, из которых она возвращалась ни с чем. Они не смотрели в ее сторону и шли по направлению к дому, словно подтверждая пословицу: «С глаз долой — из сердца вон».
Подкрепившись в закусочной, пока его грум менял лошадей, Алан Перри Фолкнер, герцог Станденский, выезжал на своей двуколке из покрытого брусчаткой двора в Ньюбери как раз в тот момент, когда во двор, громыхая, заезжал темно-бордовый экипаж. Несмотря на все старания объехать движущееся препятствие, левое колесо двуколки все же сцепилось с правым задним колесом неуклюжей кареты. Поскольку управляющий этим транспортным средством, очевидно, находился в неведении относительно того, что тащит обратно во двор весьма дорогой экипаж помимо воли его владельца, герцог крикнул:
— Да остановись же, болван! Тебе только скотину погонять!
Экипаж немедленно остановился, а кучер неуверенно спрыгнул на землю, отвечая на ругательства герцога широкой ухмылкой: похоже, он не считал себя виновником инцидента.
— Разве вы не слыхали, как я сигналю, милорд? — спросил кучер, поднимая свою широкополую шляпу и почесывая голову с видом сбитого с толку человека.
— Я думаю, и мертвый бы услышал, — сердито заметил герцог и отошел на шаг в сторону. Лихой извозчик стоял возле фонаря, который как раз зажигали в наступающих сумерках, и герцог боялся, что его пропитанное спиртным дыхание вспыхнет как порох. — Странно, что ты вообще способен сидеть на своем месте.
Стараясь держаться прямо, хотя это ему плохо удавалось, возница заявил:
— Могу править хоть с закрытыми глазами.
— Именно так ты, наверное, и правил, — пробормотал Станден. Он бросил взгляд на сцепившиеся колеса, которые пытались расцепить его грум Тэт и лакей из проезжавшего мимо экипажа, и тут его внимание привлек испуганный женский голос, доносившийся из глубины кареты:
— Мне никак не открыть дверь!
В окне появилось бледное женское лицо, и Станден подумал: «Уж не собирается ли она упасть в обморок?»
Он обыкновенно не поддавался на все эти женские штучки, но неподдельная тревога в голосе молодой леди задела в его циничном сердце какую-то струнку, и, вопреки своей прагматичной натуре, герцог почувствовал импульсивное желание защитить девушку от всех несчастий, в которые она могла попасть по вине своего подвыпившего возницы.
— Ради Бога, успокойтесь, мисс, — сказал он уверенным, спокойным голосом. — Наши повозки просто застряли в воротах.
Услышав его, Грейс отпрянула от окна, тревожно вскрикнув. Герцог вновь попытался успокоить ее:
— Вы в полной безопасности.
— Ну конечно же, — согласилась Грейс, стараясь выбраться из западни, в которую попала по милости кучера Джона. Она попробовала открыть дверь, но безуспешно: та была прижата к экипажу Стандена. Снова выглянув из окна, она сказала на удивление властным голосом:
— Джон, наверное, разумнее было бы двигать не наш экипаж, а препятствие.
Последнее слово она произнесла так, что Станден сразу понял, что виновником столкновения она считает его. Желая поставить ее на место, он с достоинством и слегка оскорбленно заметил:
— Это… ммм… препятствие, мэм — весьма дорогостоящий экипаж, в который ваш кучер, видимо, весьма пристрастный к выпивке, самым дурацким образом врезался.
Чтобы лучше рассмотреть, что происходит снаружи, Грейс еще больше высунулась из окна. Правое колесо быстроходной двуколки сцепилось с ее правым задним колесом. Желтая предохранительная решетка на окне, смятая, словно бумажный веер, едва не порезала ей щеку, когда она убирала голову внутрь.