В голове у нее все идет кругом. Ей начинает казаться, что она сходит с ума… «Где правда? Здесь, в этом здании? Или там, у подножия памятника? Кто заблуждается? Те, кто вокруг меня, или те, на улице? На чьей стороне правда? Ах, как ужасно думать об этом! Какие счастливые те, кто твердо верит… Поверю ли я? Раньше я тоже верила. Верила передовой статье «Сабад неп» от 23 октября… Поэтому и вышла на улицу! Как это говорилось в статье «Новый весенний смотр сил». Да, кажется, так… Партия и ее газета стали на сторону молодежи. Поэтому я пошла на демонстрацию… Поэтому пошел и Ласло. А что если я защищаю здесь не партию, а нескольких персон, обезумевших от одной только мысли, что они могут потерять власть, и цепляющихся за свои обитые бархатом кресла? Что если партию защищают те, в кого я стреляла? Кто прав? Люблю ли я Ласло? Я жить не могу без него. А если Ласло контрреволюционер? Нет, этого быть не может. А если это так? Кто мне дороже: Ласло или партия? Нет, нет!.. Так нельзя ставить вопрос, это жестоко! Такой выбор исключен!»
— Бела, — спросила она тихо, — а много их погибло?
— Не знаю, думаю, что немного…
— Ты их видел?
— Да, пятерых или шестерых. Раненые, наверное, выживут.
— Где они? Здесь?
— Да.
«Решусь ли я спросить? Бела — хороший друг, но поймет ли он меня?..»
— Скажи, Бела… — чуть слышно спросила она. — Ласло… Ласло Тёрёка, моего жениха, среди них нет?
Юноша изумленно раскрыл глаза: «Что это с ней?»
— Ты сошла с ума! Как мог попасть сюда Ласло? Он ведь военный…
В глазах девушки блеснула слабая искра надежды. Она приподнялась и, опираясь на локти, отыскивала глаза Белы.
— Ты считаешь, что Ласло не может быть там, среди них? — взволнованно спросила она.
— Среди них его нет. Я уверен в этом, — решительно сказал юноша. — Я знаю Ласло. Может быть, в первые минуты он растерялся… Оставь свои глупости. Не забывай — он в армии и сейчас в части…
— Но, — перебила его Эржи, — он был как раз в отпуске…
— Значит, уже вернулся в свою часть. Не забивай себе голову всякой ерундой, Эржи. Поспи хоть немного… К утру тебе станет лучше.
— Может быть… может быть, ты прав. Но я многого не понимаю…
— Чего ты не понимаешь, Эржике? — спросил Бела.
— Не понимаю, почему молодежь не складывает оружия.
— Многие уже сложили…
— А почему не сложили остальные?
— Я думаю, ими руководят опытные люди. Сейчас, как стало ясно из допросов мятежников, именно они взялись за оружие. А они преследуют далеко идущие цели. Эржи, ну подумай сама: разве мысль о захвате здания Радио родилась в головах у студентов? Захватить здание Радио — значит, наполовину взять в свои руки власть. Увидишь, что бы там ни было, все уладится. Имре Надь… Лошонци… они не вчера вступили в партию. Ты не бойся. Имре Надь сейчас самый популярный человек в стране. А те, кто его не слушает, — предатели. Как бы они ни рассуждали и кто бы они ни были… Ты спишь?
Он взглянул на девушку. Слушая его, она понемногу успокаивалась, дыхание становилось ровнее, щеки порозовели.
— Заснула, — пробормотал Бела. Осторожно поднявшись, он укрыл Эржи одеялом и вышел в соседнюю комнату.
Там горячо спорили. Майор Хидвеги, подполковник Комор, Шандор Вамош, Геза Капош и Миркович обсуждали обстановку. В 1951 году, когда Вамош был партийным работником, его арестовали по клеветническому доносу. В тюрьме он подружился с Комором и Мирковичем. Вамоша и Комора реабилитировали в 1954 году, Мирковича — всего несколько месяцев назад. Комор был восстановлен в прежней должности, Вамош занял руководящий пост на одном из предприятий. Миркович еще не работал, так как долго болел. Капош до 1950 года был капитаном госбезопасности, потом его уволили как выходца из буржуазной семьи, Он служил где-то в суде. Опасения за будущее, желание бороться против контрреволюции и не допустить ее победы свели их здесь. Там, где они работали, оружия им не дали. В районных комитетах партии сказали, чтобы они шли по домам и ждали, пока их не позовут. Но они так ничего и не дождались. Никто их не позвал, никто не дал оружия. И вот все они здесь, горячо спорят…
Вамош высказал мнение, что следовало бы вооружить рабочих.
— Но вооружение рабочих, — возразил ему Капош, — полезно лишь при едином партийном руководстве. А единого партийного руководства у нас нет уже много лет. Безответственность, интриги везде — и в первичных организациях, и в Центральном Комитете. Если в партии нет единства, к чему может привести раздача оружия?