— Ну что ты, Доктор? — сокрушенно покачал головой Ласло. — Как ты можешь говорить так?.. Твои подозрения могут вызвать распри. Эти люди годами страдали за нас. Они уже боролись за свободу, когда мы еще восторженно аплодировали всяким хвалебным речам. Не говори так…
— Ты меня не переубедишь… Я ведь тоже кое-что вижу. Ладно, я останусь, но мне хотелось бы спросить тебя кое о чем.
— Спрашивай!
— Чем ты объяснишь, что часть студентов ушла от нас? Я знаю, многие сложили оружие.
— Я тебе отвечу, но только позднее, а сейчас пойдем поможем ребятам навести порядок, — предложил Ласло.
Не прошло и часа, как Моргун возвратился. На нем был белый больничный халат. С хохотом открыв дверь, он крикнул с порога:
— Ну-ка два парня посильнее, ко мне! Больного доставили!
Ласло и еще один мужчина лет тридцати по имени Дани вскочили с места. Ласло встревоженно спросил:
— Кто-нибудь ранен? — и поспешил за Моргуном, перепрыгивая сразу через несколько ступенек подвальной лестницы.
У подъезда стояла санитарная машина с распахнутыми задними дверцами. В машине в таком же белом халате, ухмыляясь, сидел Чала.
— Берите и несите! — распорядился Моргун, подкатив к дверцам машины два молочных бидона.
— А где же раненые? — спросил Ласло.
— Здесь! — показал Чала, оскалив ослепительно белые зубы.
— Осторожней, осторожней обращайтесь с ними, как бы кровь из них не вытекла — в одном вермут, в другом черешневая палинка[12], — пояснил Моргун.
Ласло и Доки поставили на землю двадцатипятилитровые бидоны.
— А вы не идете? — обернувшись, спросил Ласло у Моргуна.
— У нас есть еще одно дельце. Если Фараго будет спрашивать, скажите, что я скоро вернусь, Пока! Двигай, папаша…
Шофер дал газ, и санитарная машина выехала на бетонированную дорожку сада.
В городе ничто не нарушало тишину. Туман медленно опускался на землю. В окнах клиники виднелся желтоватый свет. Ласло взялся за одну из ручек бидона.
— Берись, — сказал он своему спутнику, — за другим кого-нибудь пришлем.
Вскоре все находившиеся в клинике мятежники узнали о вине и до отказа заполнили подвальное помещение.
Изредка наведывался и кое-кто из медперсонала. Вылив стаканчик, он возвращался к своим делам, а вместо него приходил другой. Позвали и доктора Варгу. Он немедленно распорядился, чтобы принесли закуску. Вечер, начавшийся с одного вина, вскоре превратился в пышный банкет. Одна из медсестер принесла аккордеон. Фараго сидел рядом с Чатаи. Напротив них — доктор Варга. Вскоре выяснилось, что Фараго и Чатаи оба из Трансильвании, и по этому поводу, конечно, нужно было выпить… Чатаи до дна выпил чайный стакан ароматной черешневой палинки, и кровь у него заиграла. Расстегнул ворот рубашки… Компания разделилась на группы. Шум стоял невероятный.
— Пей, Адам, — сказал Чатаи и подтолкнул Фараго. — Пей, теперь можно пить!
Они чокнулись, и палинка легко полилась в глотки. Чувствовалось, что Чатаи умеет пить. Фараго сидел угрюмый, молчаливый. Чатаи это заметил.
— Почему у тебя такое похоронное настроение, приятель?
Помолчав, Фараго с тяжелым вздохом ответил:
— Все прошло слишком уж гладко, подозрительно легко, и это мне не нравится. Хотелось бы знать, чем все это обернется дальше…
— Будет тебе! Какой же ты солдат! — засмеялся Варга. — Мы переоценивали силы компании Ракоши. А то можно было бы начать и раньше. Но кто думал, что вся их система — это ни больше ни меньше как мыльный пузырь… Стоило только дотронуться, и он лопнул… Выпьем, ребята!
И они пили, смеялись, разговаривали…
Вдруг Чатаи постучал по стакану. Сидевшие поблизости повернулись к нему. «Тс-тс!» — зашикали в зале. Только в дальнем углу несколько захмелевших вояк продолжали любезничать с медсестрой, но скоро прислушались и они.
— Соотечественники! Венгры! Я не готовился к торжественной речи, но чувствую, что в эти великие минуты, когда руководители революционных вооруженных сил ведут переговоры в качестве равноправной стороны с еще не признанным нами правительством, необходимо, чтобы мы минутным молчанием, стоя, воздали должное героям, которые сегодня не могут быть вместе с нами. Склонимся же перед героями, которые в страшных муках погибли в подземных казематах за новую, свободную, независимую и нейтральную Венгрию, перед героями, которые обагрили своей кровью улицы нашей дорогой столицы…
Все встали и замерли, кроме тех, кто уже успел хватить лишнего и теперь качался из стороны в сторону. Одни стиснули зубы, другие бессмысленно уставились в одну точку, а у некоторых от избытка чувств выступили на глазах слезы…