— Понимаю, друзья, вот это вас и волнует?
— Да, товарищ подполковник, — нахмурившись, кивнул Борка. — Кем же мы теперь должны считать себя: революционерами или контрреволюционерами? Если верить газете, выходит, мы тоже убийцы, потому что сражаемся против борцов за свободу! В общем, мы ничего не понимаем…
Подполковник терпеливо выслушал матроса, а затем быстро, как человек, принявший твердое решение, повернулся к бойцам:
— Друзья! Многие из вас знают меня уже давно, а некоторые — всего неделю. Так?
— Правильно! — ответили бойцы.
— Мы живем в сложное время и не знаем, что ждет нас завтра. Давайте же поговорим друг с другом начистоту. Прежде чем высказать свое мнение, я задам несколько вопросов. И надеюсь получить искренний, чистосердечный ответ. Хорошо?
— Хорошо, согласны, — дружно ответили бойцы.
— Сколько среди вас членов партии?
Четверо подняли руки.
— Сколько членов ДИСа? — последовал новый вопрос.
Поднялось двенадцать рук.
— А теперь наоборот: сколько здесь таких, которые не состоят ни в партии, ни в ДИСе?
Руки подняли пять человек: один курсант, два матроса и два пограничника.
— И отцы ваши не в партии?
— Мой нет, — сказал один из матросов.
— Мой отец партийный, — ответил курсант. У трех остальных отцы тоже состояли в партии.
— Друзья, — продолжал подполковник, — я беспартийный. Пусть это знают все и выслушают мое мнение, мнение старого солдата, не состоящего в партии и поэтому свободного от каких бы то ни было требований партийной дисциплины и, кстати, по той же причине не получавшего повышения по службе, так как кое-кто считал меня недостаточно надежным. Вполне возможно, что именно эти люди подписали воззвание.
Бойцы с интересом слушали.
— Я плохой оратор и не умею говорить красиво. Я говорю с вами, как говорил бы с самим собой. Начистоту, ничего не утаивая. Я не занимаюсь политикой, не состою в партии, но считаю себя честным человеком. В девятнадцатом году я пережил революцию и контрреволюцию, так что у меня есть кое-какой опыт. Думается, я правильно смотрю на вещи. Друзья, клянусь вам честью солдата: в этом здании мы служим правому делу, и пусть все говорят и пишут, что угодно! Скажите, кто из вас был здесь, когда здание подверглось нападению?
Человек пятнадцать подняли руки.
— Борка!
— Слушаю, товарищ подполковник!
— Зачем ты приходил ко мне через полчаса после начала атаки?
Борка опустил голову:
— Я спросил, почему не дают приказа стрелять. У меня лопнуло терпение, когда они убили Белу Киша, — ответил парень.
— Кто из присутствующих здесь пограничников был при осаде здания Радио?
Невысокий черноволосый боец, похожий на цыгана, поднял руку.
— Вы стреляли первыми? — спросил Шимон. — Отвечай, как велит тебе совесть солдата, всю правду!
— Нет, когда мы прибыли к зданию Радио после десяти вечера, там уже стреляли в наших бойцов. У нас тогда еще не было приказа отвечать на огонь. А некоторые из наших уже были убиты. Приказ стрелять мы получили после двенадцати ночи, — ответил солдат.
— Друзья, вы верите своим товарищам?
— Верим, — последовал дружный ответ.
— Теперь слушайте, — продолжал подполковник и поднял газету. — Видите, здесь есть статья: «Кто эти а́воши?»[16]. Писал ее субъект, подписавшийся инициалами Ф. Г. Он не нашел в себе смелости подписаться полным именем. Но зато у него хватило наглости подстрекать к массовой резне… Посмотрим, что он пишет, и решайте сами, где правда.
В дверях показались Миркович, подполковник Комор, Бела Ваш и Эржи. Они пришли сюда, услышав голоса.
— Мы не помешаем? — спросил Комор. — Я вижу, вы тут беседуете.
— Нет, — ответил Шимон, — вы пришли как раз вовремя… Но не возражают ли бойцы? У нас довольно необычная беседа.
— Нет, — ответило большинство бойцов. Они потеснились, давая место вновь пришедшим.
— Ну-с, продолжим! Посмотрим, что же пишет здесь этот «революционер»-аноним. — Шимон громко прочел статью. — Хорошо запомнили?